Прометей: Неандерталец
Шрифт:
Метрах в тридцати от нас слева была впадина, но и с этого места до поверхности воды было не меньше тридцати метров. Черные уже достигли половины подъёма и с каждой секундой расстояние сокращалось. Теперь я отчетливо видел оскаленные злобой лица и торжествующие ухмылки — им было знакомо это место, и нас целенаправленно гнали к каньону, понимая, что выхода отсюда нет.
Когда расстояние между нами и черными сократилось до тридцати метров, я один за другим метнул два дротика. Первый пролетел мимо, но второй попал дикарю в голову и он скатился вниз по склону. Черные тоже метнули дротики, но метать вверх, стоя на полусогнутых
Дикари спустились вниз метров на пятьдесят и удобно расположились на склоне. Я подобрал их дротики просто назло им. На таком расстоянии в них не попасть, но оставлять оружие врагу не следует.
Я еще раз внимательно посмотрел вниз: идея прыгнуть в воду пришла мне в голову сразу. Но есть несколько "но". Какая там глубина? Есть ли валуны и камни под водой? Какой смысл прыгать и разбиться насмерть о камни? Да и неправильное падение в воду с такой высоты тоже смертельно опасно.
Буквально через пятьдесят метров вниз по течению была отмель, которая образовала островок. Если прыгнуть и не убиться, течение вынесет на отмель. Если спуститься вправо по впадине стены каньона, высота прыжка значительно уменьшится. Я плаваю хорошо, пусть и не так высоко, но раньше прыгал в воду «рыбкой». А здесь, если правильно войти «солдатиком», то появится шанс на успех. Течение не стремительное, видимых камней нет. Остается главный вопрос — глубина. Если она меньше двух метров, скорее всего можно сломать себе ноги или серьезно их отбить.
Дикари не торопятся, выкрикивают непонятные слова и скалятся, поднимая край набедренной повязки и демонстрируя половые органы. Это что — племя любителей однополой любви или жест имеет другой смысл? Выяснять этого я точно не собираюсь, лучше прыгну и разобьюсь, чем попаду в руки черных педерастов.
— Санчо, — подзываю подростка, который сразу откликнулся на знаменитое имя. Показываю ему на речку, которая бежит по дну каньона, и говорю на русском:
— Выбора у нас нет. Либо прыгать и надеяться, что нам повезет, либо стать подопытными кроликами черных, которые занимаются непотребством. Я понимаю, это опасно, но другого выбора нет.
Затем добавляю на языке мальчика, показывая рукой на дно каньона:
— Ха (надо прыгать).
— Га (это смерть), — испуганным голосом возражает неандерталец.
— Га (вот это смерть), — показываю на дикарей, которые расположились ниже на склоне примерно в ста метрах.
Это хорошо, что они так далеко спустились, у нас будет время спуститься во впадину справа. Прыгать буду первым, чтобы, если неандерталец прыгнет, я смог вытащить его из воды. Если не прыгнет — не мои проблемы, я в няньки к подростку-людоеду не нанимался. Конечно, у меня уже возникла симпатия к мальчику, что отважно бился с черными, но своя жизнь дороже. А в данный момент, она висела на волоске.
Еще раз показываю мальчику на реку внизу и требовательно говорю:
— Ха (надо прыгать).
— Ха (прыгну), — обреченно отзывается мальчишка.
Ясно, что с оружием придётся распрощаться, хотя… Интересная мысль пришла мне в голову. Пройдя около тридцати метров влево, я оказался прямо над отмелью. Один за другим кидаю дротики, которые падают на желтоватую отмель, надеюсь это песок, а не скальная поверхность. Свернув в клубок, швыряю накидку, которая
Дикари внизу зашевелились. Им были непонятны мои действия, но моя активность их насторожила. Чтобы их обмануть, я спускаюсь по склону на двадцать метров и по высокой траектории кидаю дротик, который не долетает до дикарей метров пять. Но и этого достаточно, чтобы черные переместились еще на десяток метров вниз, от греха подальше. Снова поднимаюсь наверх. Стянув шорты, демонстрирую черным, что и меня Бог не обидел достоинством. Вероятно, это знак оскорбления, потому что внизу раздаются свирепые крики, и дикари начинают ожесточенно спорить между собой. А вот это я, видимо, сделал зря. По жестикуляции понимаю, что часть дикарей хочет идти в атаку и вырвать причиндалы белого червяка, что так оскорбил их.
Больше времени терять нельзя. Я хватаю неандертальца за руку, чтобы раньше времени он не сорвался в воду, и тащу вправо к впадине. Одно дело понимать, что этот прыжок необходим, и совсем другое дело — сделать этот шаг. Стою у края, не в силах оттолкнуться, проходят мучительные секунды.
Дикари, увидев, что мы резко сместились вправо, пошли в атаку. Как в замедленной съемке я вижу их оскаленные лица, у одного из дикарей изо рта капает слюна вперемежку с пеной. Еще двадцать секунд и они будут на верхушке, после чего смогут просто расстрелять нас дротиками.
Санчо смертельно бледен, я понимаю, что парнишка не прыгнет и, скорее всего, умрет мучительной смертью. Пора! Хватаю неандертальца за руки и, зажмурившись, шагаю в пропасть, дергая мальчишку на себя.
Пара секунд свободного падения напоминают тренировки по координации тела в самолете ИЛ-76 МДК. Я успеваю сгруппироваться, чтобы войти в воду калачиком и, хотя внутренне я был готов, удар о воду оглушает, выбивая воздух из легких. Дна я все же касаюсь пятой точкой и мгновенно выныриваю, хватая воздух, как рыба, выброшенная на берег.
Руку неандертальца я отпустил, когда группировался. Оглядываюсь и вижу в пяти метрах ниже по течению спину подростка, которого вода несет в сторону отмели. Стараясь прийти в себя после падения, гребу и, догнав неандертальца, с усилием переворачиваю его на спину. Секунд через десять течение несёт нас по правой стороне отмели, но, подгребая рукой, мне всё же удается коснуться ногами дна. Я вытаскиваю безжизненное тело неандертальца и, хотя меня тошнит о мысли реанимации людоеда, начинаю мероприятия, которые практически сразу дают результат.
Подросток закашлялся, вылил из себя пару литров воды с остатками пищи и задышал. Я опрокидываюсь на спину обессиленный, похоже и на этот раз мне удалось ускользнуть из лап костистой.
Вдруг громкий шлепок о воду заставляет меня вскочить. Один из черных или неосторожно подошел к краю обрыва, или преднамеренно прыгнул в воду. Черное тело всплыло и, к моему удивлению, отчаянно забарахталось, поднимая тучу брызг. Дикарь то уходил под воду, то всплывал, течение несло его до самой отмели, а потом потащило по правой стороне. Помня, как опасно не добивать врагов, я поднял один из дротиков и дважды вонзил его в шею дикарю. Течение потащило его дальше, окрасившись в красный цвет.