Прометей. Возвращение
Шрифт:
Дрожащим от озноба голосом, инопланетянин пробормотал:
– Почему ты, парень, всё время про «Землю» говоришь? Это у тебя тема для шуток такая? Или я что-то упустил, пока спал?
– Ты разве не инопланетянин?
– С чего ты взял? Я человек. Разве не видно?
– Нет.
Гость выдал дробь зубами и мотнул головой:
– Ну, ты даёшь!
– Так ты не инопланетянин?
– Нет.
– Странно… А как ты к инопланетянам попал?
– К «инопланетянам»? – гость поймал направление Пашкиного взгляда, упирающегося
– А что тебя, американец, к нам занесло? – не унимался донимать гостя пацан. – У нас морозы. Здесь сгинуть легко.
«Инопланетный американец» выдал очередную дробь зубами:
– Чем болтать ерунду, лучше дай мне телефон. Он там в куртке.
Пашка исполнил просьбу, передав вытащенный из кармана курки голофон:
– Только зря, дяденька, всё это. Здесь связи нет.
– Совсем «нет»? – переспросил больной.
– Есть на горе, но туда целый час идти, даже больше.
Американец попытался соскочить, но Настя уже набрала шприц и сильной рукой повалила его на кровать:
– Никто никуда не пойдёт, пока не вылечится. Поворачивайся, американец, булками вверх.
– Да не «американец» я.
– Сейчас узнаем, кто ты. Если ойкнешь – значит, «американец».
Он не ойкнул. Настя отложила шприц и перевела взгляд на Павла:
– Ты зачем мне сухие травы принёс?
– Сама сказала.
– «Сама сказала». Думать надо прежде, чем делать. Он же не корова, чтобы сухую траву жевать.
Пацан тут же исчез. Мать крикнула вдогонку:
– Заваривай, как Даше! Да принеси воды таблетки запить, – не останавливаясь, переключилась на пациента: – И кто ты по национальности?
– Уйрус.
– Кто?
– Уйрус. Отец у меня уйгур, а мама русская, – он постарался улыбнуться, но на его мужественном лице улыбка получилась не очень располагающей: – А вообще, я русский. Был бы рад быть и уйгуром, но отца своего не помню, а о родственниках с его стороны даже не слышал.
Настя продолжала выспрашивать:
– И как тебя зовут?
– Влад. Влад Ахтаров. Как мне позвонить отсюда?
– Пока никак. На террикон надо взбираться, а у тебя страшная простуда. Дай бог, не воспаление лёгких. Какие могут быть терриконы в таком состоянии? Да где он там с водой?
Она вышла. Уйрус обратился к Ярославу:
– Проведёшь?
– Провести-то проведу, но стоит ли оно того, чтобы больным к чёрту на рога переться?
– Стоит, – пациент сел на кровати. – Будь добр, дай мне костюм.
– Не надо тебе этого…
– Дай, говорю, – с нажимом повторил Влад.
Ярослав пожал плечами, недовольно повёл головой, но костюм всё же передал. Уйрус вытащил из специального отсека капсулу, пробормотал:
– Жаль последняя…
Но Ярослав схватил его за руку:
– Погоди! Я в два часа собирался идти звонить. Так время назначил. Сейчас одиннадцать. Пойдём в час, тогда и используешь свой допинг.
И Ярослав вышел из комнаты в небольшой холл. Он хотел уже толкать входную дверь, но непроизвольно прислушался к разговору сына с матерью:
– Мам, как тебе этот американец?
– Никак. Почему спрашиваешь?
– У Ярослава невеста есть.
– Господи, да ты никак сводничеством занялся?
– Надо кого-нибудь из них оставить. Я бы Ярослава оставил, но у него есть женщина.
– «Оставить» – скажешь тоже. Это тебе не велосипед и не игрушка.
– Нам мужик нужен.
– Хватит болтать ерунду. Отец вернётся, как ты после таких слов в глаза ему смотреть будешь?
– Не вернётся. И мы скоро умрём. Ещё одно лето пройдёт, а потом только зима наступит. Все люди замёрзнут.
– Откуда ты этого набрался? Телевизора нет, связи нет.
– Терёха сказал.
– Слушай его больше.
– Терёха никогда не врёт. На земле будут жить только ледяные зомби.
После небольшой паузы донеслись нежные слова женщины:
– Эх, Пашка, Пашка… Мужичок ты мой единственный…
Глава пятьдесят девятая
19 апреля
Сочи. Кабинет Калачова
Регламентированные идиоты
Калачов уже привык к тому, что Целовальников всегда приходит к нему без доклада. Но на этот раз он перешёл все границы, буквально пнув дверь ногой. Генерал уже набрал воздуха в грудь, чтобы сделать подчинённому замечание. Но, увидев возбуждённое лицо гения, весь воздух выпустил.
Кирилл подбежал к генералу и встал за его спиной. Тут же выложил перед ним распечатку карты и мощно шлёпнул по ней ладонью:
– Вот! Я их вычислил.
Это была карта Центрального района Сочи. Карта, покрытая оспой маркерных точек. В одном месте эти точки создали практически идеальную окружность, центр которой был обозначен жирным красным крестом. Кацэ ткнул в него пальцем:
– Это и есть искомая нами конспиративная квартира. Кто бы мог подумать, что прямо под боком у нашего президента в подвале большой двухэтажной усадьбы американцы пытают русских учёных. Это склон горы Виноградной. До резиденции «Бочаров ручей» пять минут ходьбы. От силы десять.
Генерал взял карту в руки и стал её внимательно изучать:
– Как ты определил их местонахождение?
Кацэ повеселел ещё больше, схватил ближайшее кресло и пристроился рядом с Калачовым:
– Легко! Я ставил точки там, где моя программа выявляла места исходящих звонков их хитрой системы связи. Когда таких точек стало очень много, я пригляделся и думаю: то ли я дурак, то ли они полные идиоты.
– Не сомневаюсь, что они. Но ты не больно налегай на раненного, – командор отодвинул руку с прибинтованной к ней лангеткой.