Промысел божий
Шрифт:
Фыркнула рация, болтавшаяся на груди, и искажённым Володькиным голосом доложила: «Первая готова, двигаем до второй. Что у тебя, Славка?» Всеслав отцепил рацию, нажал кнопку связи и отозвался:
– Пока ничего особенного. Иду дальше.
И лишь только вернув рацию на прежнее место и пройдя три шага, он остановился. Вгляделся внимательнее. Точно – вот и язва. Оглядевшись, Всеслав подобрал прутик и, воткнув в землю, пошёл дальше.
…Володька вкусно курил, сидя на бугорке, Колян закидывал очередную яму, не спеша орудуя лопатой. Ожила
– И этого для похорон довольно. Забьём точки на твоих бяках и ещё одну на кусту. Возвращайся к первой, мы тоже идём.
Когда они встретились у воткнутого в землю прутика, солнце уже заметно сползло к горизонту. Не дожидаясь команды, Колян брякнул ящик с инструментом на бугор и взялся за лопату.
– Тут, что ли? – ткнул он лопатой в прутик.
– Сейчас, – Всеслав подошёл ближе и сосредоточенно уставился под ноги. Колян с любопытством и уважением наблюдал, перебирая черенок лопаты. – От сих до сих, – наконец сказал Всеслав и мыском кроссовка показал, где именно. Колян споро отметил места двумя ямками и принялся копать.
Когда лопата глухо отозвалась в руках Коляна, Володька тронул его за плечо:
– Ну-ка, легче, Николай. А то, неровен час, порыв устроим.
Через десять минут метровый участок трубы был обнажен. Под ней лениво собиралась грунтовая вода, курясь от близости горячего металла.
– Вот здесь, – приложил палец к трубе Всеслав.
– Ну, с богом, – сказал Володька и, ловко орудуя болгаркой, зачистил в нужных местах пятаки, один из которых ровно в том месте, где указал Всеслав. Когда всё было готово, взялся за приборы и взглянул на Всеслава:
– Ты запишешь, или Николай?
Всеслав взял полевой блокнот и кивнул:
– Справлюсь, дело нехитрое.
Язву нашли сразу и Володька присвистнул:
– Ё-мазай, ноль пять против положенных двух!
Колян с восхищением воззрился на Всеслава, невозмутимо выводящего в таблице карандашом цифры, и выдал:
– Ни хрена себе! Ну, ты даешь, Слава! Как ты их видишь-то?
– Чувствую, – нехотя ответил Всеслав.
– Б-1: один и семь, Б-2: два ровно, Б-3… – диктовал тем временем Володька, прикладывая датчики к пятакам. Затем сменил измеритель толщины на твердомер и щёлкнул по трубе:
– Да… Трубе «труба», так сказать. Не металл, а жижа из-под ежа.
Когда Колян закидывал яму, Володька, забивая точку по GPS, говорил:
– Я-то думал, швы хреново сварены. Ан нет. Под списание труба, думаю.
Он записал широту и долготу в блокнот, уложил инструменты в ящик и достал сигарету:
– Ну что, айда до второй бяки?
На второй критической точке было всё так же, как и на первой с той лишь разницей, что показатели оказались ещё хуже.
– Того гляди, прямо при нас лопнет, – покачал головой Володька, убирая инструмент в ящик. – Думаю, следующий порыв случится до того, как мы наши данные расчётчикам
Колян зарывал яму поспешно, но и заметно аккуратнее: бережёного бог бережет.
Когда уже смеркалось, дошли до самого куста. На фоне зари застыли недвижные пока «аисты» насосов. Гудело в будке нефтесбора. Проделав всё необходимое, стали упаковываться. Володька, лишь здесь не позволивший себе закурить, посмотрел за обсыпку куста и сказал:
– Ага, гусак водовода. Ну-ка, посмотрим напоследок.
Гусак, а вернее, п-образный вывод трубы с мощным ручным запором, торчавший из земли, был неподалёку. Все трое перевалили песчаный бугор и зашагали к нему. Колян шёл последним, бряцая железками.
– Да, эскимо на пальце, – сказал Володька, осматривая гусак. Тот отчетливо гудел водой и даже слегка вибрировал и был при этом в густом налете ржавчины. – Халявы Мишке не будет. Копать придётся…
Ни он, ни Всеслав не заметили, как Колян подобрал валявшийся тут же обрезок тонкой трубы и стукнул по гусаку, желая сбить ржавчину.
В ту же секунду раздался оглушительный свист и все, не разбирая дороги, ломанулись прочь от гусака.
– …твою мать, Николай, – отбежав метров на десять, выдохнул Володька. – Кто тебя просил-то?
Колян испуганно таращился в ту сторону, откуда доносился свист. Запахло химией. Володька осмотрел бригаду:
– Все целы?
За всех кивнул Всеслав – ясно было, что обошлось.
– Я ж не знал, – бормотал Колян, тыкая себя в грудь кулаком.
– Не знал… Там же 16 атмосфер, умник.
Коляна мелко трясло: он был из новеньких. Володька ободряюще хлопнул его ладонью по мокрой спине:
– Ничего. Все живы, значит, всё в порядке. Но только ты набедокурил, ты и инструменты с лопатой волоки, – и Володька указал на черенок, сиротливо торчавший у гусака. Колян поёжился, но пошёл. В спину ему Володька крикнул:
– Под струю только не лезь!
Когда добрели до уазика и стали грузиться, Всеслав, засовывая лопату в салон, присвистнул.
– Ты чего, Славка?
Всеслав молча протянул ему лопату, и в свете угасающего дня стало хорошо видно ровный срез под острым углом: у черенка не хватало добрых десяти сантиметров. Володька вздохнул:
– Вот, Николай. Шибани та струйка чуть в сторону, нести нам твою незадачливую башку вместе с лопатой.
Перед тем, как завести мотор, Колян с Володькой молча выкурили по сигарете. Всеслав сидел в тёмном салоне и ждал.
Тронулись. Затрясло на ухабах укатанной колеи, и вечный малиновый факел у ЦППН запрыгал в чёрном небе.
– Надо заехать, сказать про утечку, – сказал Володька. На ЦППН тормознули у проходной, Володька сбегал, прождали его минут 15.
– Чего так долго? – устало поинтересовался Всеслав, когда тот вернулся.
– Инженера ждал. Медленные все, ленивые.
– А чего сказал? – угрюмо поинтересовался Колян.
– Сдал тебя с потрохами, – усмехнулся Володька. – Придут за тобой сегодня, жди.