Промысел Господень: Летописи крови

Таранцев Евгений

— Они скорее были паузами, передышками в этой вечной борьбе, итог которой для нас все равно остается выигрышным.

— Самонадеянное высказывание.

— Быть может, ты и права.

Саша отошла от зеркала. Бесшумный мотор втянул его в пол.

Девушка села на диван, кокетливо закинув ногу на ногу.

— Хочешь выпить? — спросила она.

— Я лучше закурю.

Терцио подошел к окну. Легкое прикосновение к сенсорной панели отворило плексигласовые створки.

— У тебя здесь хорошо, светло.

— Этот странный комплекс… светобоязни. Он до сих пор сидит в нас?

— Генетическую

память не так-то просто побороть. Знаешь, до сих пор многие каиниты выходят на улицы только по ночам. А если приходится выходить на свет днем, то они мажутся специальными кремами. Для них солнце по-прежнему остается символом смерти.

— И мы не свободны от власти химер прошлого.

— На то они и химеры, чтобы властвовать над нами. Так происходит с любым разумом, который не может правильно оценить себя.

— Ты так думаешь?

— Способность познания аур дает массу преимуществ. И приносит немало проблем.

— Расскажи мне об этом.

— Как-нибудь в другой раз. Ты хотела о чем-то спросить меня?

— Ах да, я совсем забыла. Ты заговорил меня.

Терцио смеется:

— Ну?

— Какой-то каинит ищет встречи с отцом. Я хотела бы поговорить с ним первой.

— Зачем тебе это?

— Нужно.

— Слушай меня внимательно. Я — глава службы безопасности до тех пор, пока конфликт с Патриархами не будет улажен. Никто — ни ты, ни Ян — не будет говорить с Хантом до тех пор, пока я не буду уверен в безопасности этого. А я в этом не уверен.

— Я знаю. Дело в другом. Я видела его раньше.

— Где и когда?

— Когда — точно не помню. Но точно не в реальном мире.

— Объясни.

— Мне снился сон.

Терцио отошел от окна. Его глаза искали что-то в комнате.

— Так, где тут у тебя бар?

Саша улыбнулась. Потом указала рукой на встроенную в стену панель.

— Нажми на горгулью.

— Итак, — Терцио открыл бар и достал оттуда бутылку коньяка и бокал, — я начинаю подозревать, что жизнь во сне бывает интересней бодрствования. Уж очень многое там начинает происходить. Но что интересно, первый, кому об этом надо знать, узнает об этом из вторых, а то и третьих рук. Замечательно.

— Не стоит злиться, Терцио.

— Спасибо, что напомнила мне мое имя. А то я с вами забывать его начал. Отец уже знает о твоих снах?

— Зачем? Он же мне свои не пересказывает.

— Девочка, хочу рассказать тебе кое-что…

Лет триста тому назад мы с твоим отцом охотились за одним магом. Он был очень сильным противником. По его вине погибли две семьи… Galith и Asalt. Логово последней было похоже на бойню.

7

Гуль разламывает пластик расходящейся двери. Жалобно ревет сервомотор, выбрасывая клубы белого дыма. Гуль прыгает вперед, в пахнущий металлом и электричеством сумрак. Он прыгает на капот… и не успевает дать предупреждающий сигнал.

Из распахнутого чрева старого шестиколесного «ситроена» бьет страшный, ослепляющий луч ксенонового прожектора. Гуль едва успевает прикрыть лицо

руками, с которых шелушится вмиг обгоревшая кожа. И все же, перед тем как превратиться в пепел, он выкрикивает слова тревоги.

Губительные вспышки света прижимают каинитов к полу. Синие вспышки лазерных резаков рассекают потолочные вентиляционные решетки. Разматываясь, летят вниз нейлоновые лианы спусковых тросов. Сквозь нестерпимую резь и градом текущие слезы каиниты могут разглядеть затянутые в латекс и кевлар фигуры, соскользнувшие по тросам вниз. Но прежде упали гранаты — широкие пластиковые цилиндры, начиненные сжатым аргоном с взвесью серебра. Получающееся при разрыве такой гранаты облако долго висит в воздухе, оседая на коже и в легких, оказывая на вампиров сильнейший раздражающий эффект и, что гораздо хуже, не давая им уйти, растворившись.

Феерическое зрелище. Смутные тени в плотных, кажущихся твердыми облаках газа, искаженный поток яростных до синевы лучей ксенонового солнца и медленное скольжение черных вестников смерти по нейлоновым тросам — неотвратимое, как приближение рокового мига.

Для человеческого уха выстрелы из Н&К-МР9 похожи на стук пальцев по пластиковой столешнице. Вот так-так-так-так. Для каинитов это были удары грома.

Они били короткими прицельными очередями, можно было увидеть, как вслед движениям бинокуляров прицельных модулей с хищной живостью изгибаются стволы автоматов, похожие на вороненые фаллосы, уродливые из-за вздутия УКС, как плывут в завихрениях газа дисбалансированные серебряные сперматозоиды — целые их стаи, оплодотворяющие смертью и без того мертвую плоть.

Ватек и Спатта, предводительствуя отрядом каинитов, приходят слишком поздно. Нападавшие успевают собрать свой кровавый урожай.

— Человек, ведущий ту охоту, был сильным противником. Он сосредоточил в своих руках власть, силу, оружие. Все, что могло бы способствовать нашему уничтожению. Он не учел лишь единственное — древнюю магию каинитов. Только это спасло нас.

Темная комната. Мрак и тишина живут здесь в симбиотическом соседстве. В центре помещения два круга. Один внешний — составлен из горящих свечей, второй — из сидящих людей, чьи сцепленные руки создают нерушимый энергетический контур.

Они сидят, слушая удары собственных сердец. Их глаза прикрыты, дыхание ровное, мышцы расслаблены.

Но вот один из них начинает что-то шептать. Суровые слова, царапающие гортань, соскальзывают с его губ и тут же превращаются в ледяной пар, инеем оседающий на пол. Пронзительный ветер врывается в комнату. Но он не захватывает все ее пространство, а становится третьим кругом в магическом ритуале.

Лица каинитов плывут в неясном свете. Черты стираются, изменяются. Сперва они наложат защитное заклятие, предотвращая прорывы силы.