Проникновение
Шрифт:
Кто-то положил руку ей на плечо и спросил:
— С вами все в порядке? Вас никто не… Это был несчастный случай?
Гарри, сглотнув слюну, мысленно вернулась к тому моменту, когда ее ударили кулаком в поясницу. Она вспомнила слова, которые кто-то прошептал ей на ухо, прежде чем она упала: « Деньги по “Сорохану”. Круг».
Ее передернуло при взгляде на толпу незнакомцев.
— Да, — сказала она. — Это был просто несчастный случай.
Глава седьмая
— Ты уверена, что он сказал именно это?
Гарри вздрогнула
— Я сейчас вообще ни в чем не уверена.
Она закрыла глаза и погрузилась в сиденье автомобиля Диллона, стараясь не запачкать обивку. Ее костюм был исполосован грязью и черной пылью — так, будто его только что вытащили из мусорного бака. Вероятно, то же самое можно было сказать и о ее лице.
Все тело болело. Правое колено распухло до размеров грейпфрута.
Она украдкой взглянула на Диллона, сидевшего к ней в профиль. Его нос всегда напоминал ей нос Юлия Цезаря — мощный, прямой, с высокой аристократической переносицей. Волосы у Диллона были темные и почти такие же черные, как у нее самой. Его шестифутовая фигура, словно влитая, возвышалась на сиденье «лексуса».
— Итак, повтори еще раз, — попросил он. — Что именно сказал тот парень?
— Ну, скорее прошептал. Такой резкий, наждачный шепот.
Диллон обернулся и посмотрел на нее. У него была привычка сжимать губы в прямую линию и при этом чуть приподнимать уголок рта, как будто он пытался сдержать улыбку.
— Ладно. Так что он прошептал?
— Точно не помню, но что-то вроде: «Деньги “Сорохана”, отдай их кругу».
— И что эта фигня значит?
Гарри, пожав плечами, принялась разглядывать ладони. Они все еще остро болели в тех местах, где в кожу въелся гравий с железнодорожного полотна.
— Больше он ничего не сказал? — требовательно произнес Диллон.
— Да некогда ему было говорить. Я же упала, забыл?
— Черт, до сих пор не верится, что кто-то пытался столкнуть тебя под этот дурацкий поезд.
— У меня, знаешь ли, тоже в голове не укладывается. Да и полицейские, кажется, не поверили.
Для допроса Гарри на вокзал прибыл высокий молодой полицейский офицер с прыгающим кадыком. Кто-то завернул ее в колючее одеяло, и Гарри, попивая горячий сладкий чай, рассказала офицеру обо всем, что с ней случилось. Обо всем, кроме тех слов, которые она услышала, прежде чем упала на рельсы. Об этом пока лучше помалкивать, решила она. Когда позвонил Диллон и настоял на том, что лично приедет и заберет свою сотрудницу, Гарри в кои-то веки обрадовалась, что все ее хлопоты возьмет на себя кто-то другой.
Диллон крутанул руль, объезжая встречного велосипедиста. Желудок Гарри будто перевернулся вверх дном, чтобы, воспользовавшись случаем, догнать остальные внутренности. Поездка с самого начала была сумасшедшей. Диллон то выжимал газ до отказа, то неожиданно бил по тормозам — без всякого перехода. Странно, что Гарри до сих пор не свернула себе шею от очередной резкой встряски.
Не прошло и года, как она устроилась в фирму Диллона. Он заарканил ее прошлым летом, когда Гарри работала в другой софтверной фирме, и не отступался от нее до самого конца — с той же неуемной энергией, с какой, казалось, брался вообще за все на свете. В течение прошедших шестнадцати лет их пути пересеклись два раза. В первую их встречу Гарри было всего тринадцать лет.
Сейчас казалось, что это случилось очень давно. Она положила
Еще в раннем детстве Гарри поняла: в атмосфере, царившей в их доме, ей не выжить — если, конечно, она не отыщет пути к бегству в какую-то другую реальность. Поразмыслив, Гарри решила жить двойной жизнью. В первой жизни она была девочкой, которая звала себя Гарри-терпила. Мать вскрывала ее письма, читала ее дневники, а отец подолгу пропадал бог знает где и потому не мог быть союзником дочери. Во второй своей жизни Гарри звалась Pirata. Просиживая в темноте бессонные ночи, Гарри рыскала по электронному подполью — миру, где она чувствовала себя могущественной и уважаемой.
Это было в конце восьмидесятых, до появления Интернета. Pirata проводила все свободное время, набирая номера медленных модемных соединений с BBS [30] — центрами обмена электронными новостями, где люди делились друг с другом идеями и скачивали друг у друга хакерские программы. К одиннадцати годам она самостоятельно научилась проникать почти в любую систему. Она с легкой душой переходила дозволенные границы — впрочем, никогда ничего не воруя и не причиняя вреда. К тринадцати годам, однако, она была готова переступить черту.
30
Электронная доска объявлений ( англ.Bulletin Board System).
Гарри хорошо запомнила ту ночь, когда наконец переступила ее. Темная комната озарялась лишь зеленоватым свечением ее монитора. На часах было два; Гарри вовсю занималась агрессивным телефонным набором, запрограммировав компьютер на последовательные телефонные звонки — до тех пор, пока не найдется номер, разрешающий соединение. Она сидела в кресле, свернувшись калачиком, чтобы не замерзнуть, и слушала тонкое попискивание неустанно набиравшего номера и отсоединявшегося модема. Гарри не беспокоилась, что родители проснутся и поймают ее на горячем. Они были слишком заняты собственными проблемами, чтобы обращать на дочь внимание.
Вдруг ее будто подбросило в кресле. Кошачий концерт двух соединившихся модемов ни с чем нельзя было спутать. Чей-то компьютер откликнулся на ее призыв. Гарри выпрямилась, набрала на клавиатуре команду и хлопнула Enter. Почти сразу компьютер на том конце выдал сообщение, заставившее ее испуганно прикрыть рот ладонью:
«ВНИМАНИЕ! Вы вошли в компьютерную систему Дублинской фондовой биржи. Несанкционированный доступ запрещен под страхом судебного разбирательства».
Гарри снова уселась в кресло с ногами и стала покусывать ноготь. До сих пор самой крутой сетью, в которую ей удавалось проникнуть, была сеть Дублинского университетского колледжа. Защита там была слабенькая — главным образом потому, что в сети не было конфиденциальных данных. Но на сайте фондовой биржи было полно секретной информации — в этом она не сомневалась. Гарри знала, что сейчас ей полагается отключиться. Вместо этого она рывком опустила ноги на пол и пододвинулась вместе с креслом поближе к клавиатуре.