Пропагандист
Шрифт:
— Какие чудесные фонарики!
Дядечки и тетеньки, вернувшиеся обратно во времена, когда были детьми, бережно брали в руки, казалось бы, давно забытые игрушки. И в их памяти всплывали картины такого далекого детства. Предновогодняя суета, создававшая особое настроение, появление в доме живой ёлки, еще пахнущей зимним лесом. Кусок стылого мороза, проникнувшего в комнату через приоткрытую дверь. Окна в фантастической красоте изморози, уютное потрескивание печурки в углу и такие удобные чуни на ногах. Зима у каждого была своя, но Новый год
Семен проглотил в горле комок и подошел с игрушкой к елке, ловко затем прицепив её к ветке.
— Ребята, не киснем! Ёлка сама себя не украсит.
— Где блестящая мишура?
— Такой еще, наверное, нет. Вот, держи бумажные ленты.
— Ой, девочки, мы же из бумаги сами вырезали украшения. Ажурные ленты, снежинки. Как я могла забыть!
Кто-то захохотал:
— Расслабились в потребительском будущем!
— Ничего, привыкнем. Я за вторую молодость готов и претерпеть.
— Мишка, по сравнению с большинством местных ты живешь как у Христа за пазухой.
Розовощекий крепыш из правления ПВП махнул рукой:
— Ну, это же не наша вина, Лидочка. Мы обязательно отработаем!
С ёлкой справились быстро. И пока Моисеев с Исаевым возились с электрической гирляндой, Мерзликин и Скородумов достали из сарая деревянные лопаты и подготовили площадку для хоровода. Так что в дом они вернулись разогретыми, и тут же поспешили в «кабинет». Там маячили собравшиеся вместе мужчины и явно что-то задумали!
— Чего сидим, чего ждем?
В ответ весело заржали и загомонили. Человек из здешнего мира рекламный слоган и все связанное с ним не понял бы ни разу. Но сейчас вокруг сидели «свои». И можно было немножко «расслабить булки».
— Кто у нас на разливе?
Употребляли по-пролетарски обычную водочку. «Для заводочки». Михаил Крашенников, крепкий парень с сибирским характером ловко и точно разлил напиток, затем с удовольствием и улыбкой оглядел «личный состав». В прошлом он служил на флоте, закончил там каперангом.
— Закусывать, братцы, не забываем. У нас еще впереди культурная программа. Ну что, салаги, проводим все, что осталось в прошлом.
— За тот и будущий года разом!
— Будем!
— Прозит!
— За сим!
Мужчины отвечали вразнобой, но в унисон выпили и дружно протянули руки к тарелкам с мясной нарезкой.
— Откель этакое богатство в мире вечного дефицита?
— Из заказов, вестимо.
— Это еще что такое?
— Не помнишь? Дефицит разный к праздникам можно было заказать. Выбора особого не было. Да и не выбирали. Что дали и берешь. Если ты, конечно, не начальство. Колбаску копченую, консервы, конфеты.
— Я из деревни, у нас там по-простому.
— Хороши жили!
— Не жаловались.
— То-то такой медведь вымахал!
— Это я в деда. Но пришлось забыть о подводном флоте. Сказали, что подлодку не вмещусь.
— Тебе только линкор подходит!
Мужчины разлили еще по одной, кто-то закурил. Вот так вот: получаешь новую жизнь, свежее тело и тут же начинаешь его гробить. Люди неисправимы. Знают, что рано или поздно за это заплатят. Но все равно не оставляют вредные привычки. В кабинет заглянула Листьева и проникновенным голосом произнесла:
— Мальчики, не напиваемся. У нас сегодня много женщин, за ними надо будет ухаживать.
Но тон голоса и глаза намекали о большем. Мужики начали переглядываться и подмигивать друг другу. Кто-то отпустил сальную шуточку, тут же получив в ответ красноречивый взгляд «Гренадерши».
— Светочка, мы тебя услышали и от коллектива отрываться не собираемся.
Анатолий вышел на крыльцо, вдохнуть после накуренного кабинета свежего воздуха и внезапно столкнулся там со Снежаной:
— И ты тут?
— Только что приехала с девочками.
— Ага, вот о ком «Гренадерша» говорила! Целый женский десант. Откуда вас столько?
— Так мужчин из Центра аккурат под Новый год вывезли, а нас оставили скучать.
— Ты вроде раньше чуралась компаний?
Снежана в свете разноцветной гирлянды смотрелась празднично и необычно. Она даже нанесла на лицо подобие макияжа, став приятней и немного старше.
— Не скучать же одной или в компании незнакомых девиц?
Анатолий хитро глянул на собеседницу:
— Быстро вы врастаете в эпоху, барышня.
Смех у Снежаны не изменился. Звенел как колокольчик. Она заметила, как её с удовольствием на лице слушает Мерзликин, и шепотом произнесла:
— Я сама по своим смешинкам до безумия соскучилась. Такая скучная в последние годы стала. Да и по всему остальному. Не представляешь, как здорово встать с утра на лыжню и бегать до обеда. Я же детства лыжи обежала. Даже на серебро ГТО в школе сдала.
— Ого! Это же юношеский разряд!
— Зубы не заговаривай. Пошли в дом, тут прохладно. Зря я, что ли, платье надела.
— Только после вас, мадемуазель!
В большой зале наблюдался в полном разгаре предпраздничный бедлам. Вносились тарелки с салатами, нарезками и жареной курицей. С готовкой помогли повара с Центра. Да и «старожилы», уже осевшие в Москве, притащили сюда много чего вкусного. На столе красовались баночки с красной икрой, мерцали желтым маслом настоящие прибалтийские шпроты, исходила ароматом сырокопченая колбаска. Выпивка также была разномастна. Так и не студенты собрались. Кому хочется крепких напитков, а кому сухого вина.