Пропала собака
Шрифт:
«У-у-у, борода рыжая!..», после чего он совсем смутился. Слабо чертыхнулся и стремительно вышел, решив, что сон мой и без того крепок.
Через несколько секунд хлопнула дверь.
Я вскочила и тут же осела на кровать — голова кружилась, перед глазами плыли круги.
Дьявол! Не так быстро!.. В гостиную. Ой, мать моя, женщина, это что же за чудовище? Этот небоскреб вы называете вещевым шкафом? Где тут его рабочий стол с компром… компромети… с нехорошими бумагами?!.
Так, это настольный прибор из яшмы… это чистая бумага разных форматов… это бумажный нож… это диктофон с микрокассетой,
Как взломать?.. Шпилька… Где шпилька?! Дома, где же еще!
Я засыпала стремительно и неотвратимо. И тут на глаза попался спасительный листочек: «Фено-барбитал: инструкция по применению» или что-то в этом роде — «…эффективное снотворное», «…угнетает нервную деятельность, а также…». Ах вот почему не болит!.. Но сон от барбитуры в среднем наступает около получаса спустя после принятия — е-мое, сколько же он мне вкатил?!!
«Опасно в постстрессовых ситуациях»…Идиот! Отравитель!..
Дайте-ка вспомнить… На рассасывание из желудка в кровь у обычного лекарства группы барбитуратов уходит минут пятнадцать-двадцать. Я потеряла уже около десяти.
Скорее на кухню. Должна в его аптечке быть марганцовка, должна!..
Ах, вот они, крупинки, разведи их в воде и пей, пей стакана три-четыре — первый… второй… ох ты, батюшки мои!..
Многострадальный живот рвануло судорогой. Еле успела добежать до туалета и опрокинуть все, что причитается, в унитаз. Потом минуты две лежала обессиленная.
Для верности я проглотила еще четыре таблетки активированного угля.
Итак, отравление мне больше не грозило. Отделаюсь воспалением слизистой — в желудке и не только. Но вот в сон по-прежнему клонило, отступив, теперь он наступал еще быстрее. Снова к аптечке! Не верю, что там нет ничего возбуждающего!.. А-а-а, вот он, родной кофеин бензонат натрия — «…легко растворим в воде, обладает сильным возбуждающим действием» — ПЬЕМ!
Но даже две порошковые дозы кофеина лишь замедлят, ослабят действие барбитурата на некоторое, не слишком большое время. Которое уже идет. А я ничего не придумала, чтобы открыть этот злополучный шкафчик! Время утекало. И тогда я решилась на отчаянный, прямо-таки глупый и рискованный шаг, к которым не прибегала ни до, ни после. Схватив из ящика стола диктофон с запасной микрокассетой, а с вешалки плащ, я нацарапала тяжелой яшмовой ручкой записку:
«Алексей! Бегу по делам на встречу с экспертами. Будь осторожен — ты также можешь стоять у НИХ на пути. Если со мной что-нибудь случится, обратись в прокуратуру. Я появлюсь вечером. Или ночью. Спасибо за помощь. Жди. Татьяна».
Так, уже вставленную и наполовину надиктованную кассету прячем в карман, новенькую вставляем в гнездо. Проверяем, не слишком ли громко звучит щелчок автоматического включения и выключения?.. Нет, не слишком. Открыла замки входной двери, потом захлопнула два из них на защелки.
А теперь — в огромный пузатый шкаф, в женские вещи, о которых мечтала интеллигенция сталинского времени, — в запах нафталина, ландыша и старых шуб. Что замочек
Уже запираясь изнутри гаснущим взором окидывая комнату — не осталось ли чего сдвинутым со своего места или вообще, — услышала, как хозяин открывает дверь. Судя по голосам, он был явно не один.
Если у них хватит ума и оригинальности в мышлении, они меня вычислят и найдут. Я бы, по крайней мере, проверила свою квартиру в аналогичной ситуации… но слишком хочется спать. И без особенных колебаний, щелкнув только нужной кнопкой и пристроив микрофон к щели, я погружаюсь в долгожданный, желанный сон — уж если «божественный промысел поможет мне избежать смертельных опасностей», так пусть помогает.
Засыпая, вслушивалась в неразборчивые для уставшего слуха, но такие приятные ругательства снаружи, из спальни.
Глава 8
ИСПОВЕДЬ МЕНТУ
Проснулась с раскалывающейся от боли головой и онемением во всем теле. Спать сидя — не самое приятное в жизни. Боль вернулась, разве что была не такой острой. Голоса снаружи стихли. По внутренним часам я заключила, что сейчас что-то около четырех часов дня и что спать больше не смогу в принципе.
Долго прислушивалась изнутри, опасаясь засады. Ее никто не ставил.
Комната была в относительном беспорядке, все шикарно, но слегка запущено — сказывалось хозяйское напряжение последних дней. Нет, во мне все больше крепла уверенность, что Зинаиду Андреевну он не крал. Проверим.
Попробовала взломать замок интересующего ящика стола. С молотком получилось. Ни хрена там не оказалось — все унесли, заразы!
С этими мыслями, так и не сменив пижаму на что-нибудь более практичное, я выскочила из дома, запахнувшись в трофейный мужской плащ. Ясность мышления и силы стремительно возвращались. Клокочущая ярость за полную сновидений ночку переросла в холодную расчетливую ненависть. Ну и пускай себе произрастает!
Теперь решим — куда? В прокуратуру, пока рабочий день на дворе? Или домой, нарываться? Нет, теперь мне не обойтись без нашей надежи и опоры, это факт. Бегом к серому зданию.
Через проходную я даже не пыталась пройти. С таксофона звякнула по данному Игорем Степановичем Бегловым, как раз тем самым знакомым начальником районного отделения угро, телефону.
— Секретарь слушает.
— Марина, это Таня Иванова. Дай Игоря Степановича, срочно.
— Хорошо-о-о, — слегка презрительно протянула ослепительная секретарша, не переносящая меня на дух. — Я сейчас спрошу, свободен ли он.
— Привет, Таня, — буркнул Беглов. — Ты чего?
— По нужде, Игорь. Меня пытались убить в связи с делом о похищенной Зинаиде Андреевне Булгаковой. Слыхал?
— Кто не слыхал? Ты зачем мне по прямому телефону звонишь?! Если кто-нибудь накапает прокурору…
— Ты сам сказал — «в крайней ситуации звони». Я звоню.
— Ладно. Чего ты хочешь?
— Освободи свой кабинет от посторонних. Пошли свою Марину меня встретить, я в непотребном виде. У тебя и поговорим.
Я представила, как у него отвисает челюсть.