Пропащий
Шрифт:
– После того, как ты прошел мимо нашего дома, – сказала Кэти, – я поехала на кладбище.
Официант наполнил наши бокалы минеральной водой. Кэти глубоко затянулась и, откинувшись на спинку стула, выпустила вверх струю дыма.
– Я не ходила туда много лет. А увидев тебя, почему-то почувствовала, что должна там побывать.
Она по-прежнему не смотрела на меня. Это часто бывает с детьми у нас в приюте. Они избегают встречаться с вами взглядом. Я не настаиваю: это не так уж важно. Конечно, я стараюсь смотреть им в глаза, хотя знаю по опыту, что значение
– Я уже почти забыла Джули: смотрю на фотографии и не пойму – помню я что-то или мне это кажется. Думаю, к примеру, что помню, как мы катались на аттракционах в парке, а потом вижу снимок и уже сомневаюсь – вспомнила я что-то на самом деле или только фотографию. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Думаю, что да.
– После того, как ты ушел, я просто не могла сидеть дома. Отец бесился, мама плакала. Мне надо было уйти.
– Я не хотел никого расстроить.
Кэти махнула рукой:
– Все нормально. Это, пожалуй, даже к лучшему – им полезно. А то мы вечно ходим вокруг этого на цыпочках. Просто бред какой-то… Иногда мне хочется… хочется просто заорать: «Она умерла!» – Она подалась вперед. – Знаешь, что самое смешное?
Я покачал головой.
– Они ничего не поменяли в подвале. Те же кушетка и телевизор. Драный ковер. Тот старый чемодан, за которым я всегда пряталась… Все осталось так, как было. Никто ими не пользуется, но все так и стоит. И комната для стирки там же – постоянно приходится ходить мимо. Понимаешь? Вот как мы живем. Мы ходим на цыпочках, будто ждем, что пол вот-вот провалится и мы окажемся в этом подвале.
Кэти с шумом затянулась. Я молча смотрел на нее. Я уже упоминал, что никогда раньше не задумывался, как отразилась на Кэти Миллер смерть ее сестры. Думал о ее родителях, о том, почему они не переехали… С другой стороны, я так и не смог понять, почему не уехала и наша семья. Видимо, это то, о чем я уже говорил: они обретали утешение, растравляя свои раны. Страдали, чтобы не дать себе забыть. Родители Кэти – еще более яркий пример. Но я ни разу не попытался представить себе, каково было самой Кэти расти среди этих руин, все время ощущая рядом, в самой себе, призрак сестры, так похожей на нее. Я взглянул на Кэти, как будто впервые ее увидел. Ее глаза, полные слез, продолжали метаться по сторонам, как испуганные птицы. Я взял Кэти за руку, так похожую на руку сестры. И прошлое снова навалилось на меня, не давая вздохнуть.
– Странно… – повторила она.
Именно так, подумал я.
– Мне тоже.
– С этим пора покончить, Уилл. Вся моя жизнь… Что бы ни случилось в ту ночь, это должно закончиться. Иногда по телевизору, когда они ловят преступника, кто-нибудь говорит: «Это ее не вернет», и я соглашаюсь. Но ведь не в этом дело. Просто нужен конец: убийцу хватают, и это как бы завершение всего. Люди без этого не могут.
Я понятия не имел, к чему она ведет, и поэтому представлял, что она просто одна из наших беспризорных детишек. Пришла сюда, нуждаясь в моей помощи и любви. Я смотрел на Кэти и внушал себе, что моя главная задача – выслушать
– Ты не можешь себе представить, как я ненавидела твоего брата. Не только за то, что он сотворил с Джули. Но и за то, что он сделал всем нам, когда сбежал. Как я молилась, чтобы его нашли! Я представляла себе, как его окружают, он отстреливается, а полицейские выкуривают его из логова. Тебе неприятно это слышать, я понимаю… Но я хочу, чтобы ты понял.
– Ты хотела завершения, – кивнул я.
– Да, но только…
– Что?
Она подняла голову, и наши глаза впервые встретились. Я снова ощутил холод. Хотел отнять руку, но был не в силах пошевелиться.
– Я видела его, – сказала Кэти.
Мне показалось, что я ослышался.
– Твоего брата – я видела его. Во всяком случае, думаю, что это был он.
– Когда? – с трудом выговорил я.
– Вчера. На кладбище.
К нам подошла официантка и, вынув карандаш из-за уха, спросила, что мы будем заказывать. Некоторое время мы оба молчали. Официантка многозначительно кашлянула. Кэти попросила какой-то салат, я – омлет с сыром. Какой сыр – американский, швейцарский, чеддер? Пускай будет чеддер. Хочу ли я жареной картошки? Какой? По-деревенски. Тосты? Белые? Ржаные? Пшеничные? Ржаные. Напитков никаких не надо, спасибо.
Наконец официантка удалилась.
– Рассказывай, – нетерпеливо потребовал я.
Кэти раздавила окурок в пепельнице.
– Я уже сказала, что поехала на кладбище. Просто чтобы уйти из дому. Ты ведь знаешь, где похоронена Джули?
Я кивнул.
– Ну да, я же видела тебя там – через пару дней после похорон.
– Верно.
Она наклонилась ко мне:
– Ты любил ее?
– Я не знаю.
– Но она разбила тебе сердце.
– Может быть… Очень давно.
Кэти смотрела на свои руки.
– Расскажи мне, что случилось, – попросил я.
– Он выглядел по-другому. В смысле, твой брат. Я ведь не очень хорошо его помню. Но я видела снимки… – Она запнулась.
– Ты хочешь сказать, он стоял у могилы Джули?
– Возле ивы.
– Что?
– Там есть дерево – метрах в пятидесяти. Я шла не через ворота, а сзади – перепрыгнула ограду, – так что он не ожидал меня увидеть. Понимаешь, я иду и вдруг вижу мужчину, который стоит под ивой и смотрит в сторону могилы Джули. Он меня даже не слышал – смотрел, как зачарованный. Я тронула его за плечо – он так и подпрыгнул от неожиданности, а потом повернулся и увидел меня. Ты знаешь, как я похожа… Он едва не закричал – подумал, что я что-то вроде привидения.
– И ты была уверена, что это Кен?
– Да нет, не уверена. Как я могу быть уверена? – Кэти достала из пачки сигарету. – Но это точно был он!
– Откуда ты знаешь?
– Он сказал, что не делал этого.
У меня все завертелось перед глазами, и я ухватился обеими руками за стул. Потом с трудом выговорил:
– Что он сказал, дословно?
– Сначала только это: «Я не убивал твою сестру».
– А ты что?
– Я ответила, что он лжет. И сказала, что позову на помощь.
– И позвала?