Пропасть Искупления

Рейнольдс Аластер

– Означает ли это, что вы прислушаетесь к моим словам? Или взлетите, несмотря ни на что?

Капитан дотронулся до лицевого щитка, чтобы опустить его.

– Вы должны сделать все возможное, чтобы люди из района бухты оказались на борту корабля или в другом безопасном месте.

– И это весь ваш ответ? А остальные, кого мы не успеем вывезти, пусть выживают как хотят?

– Думаете, мне легко?

– Но вы можете подождать, пока мы не переправим всех в безопасное место?

– Это может закончиться трагично, Антуанетта. Трагично и необратимо.

Испытывая отвращение,

Антуанетта отвернулась:

– Помните, что я сказала вам в прошлый раз? Зря сказала. Теперь я это понимаю.

– О чем ты?

Она снова повернулась к капитану. В ней бушевали злоба и отчаяние.

– Я сказала, что вы заплатили за свои преступления сто шестьдесят тысяч раз. Но это не так, Джон. Всего лишь утешительная мечта. Вам наплевать на этих людей. Вы думаете только о собственной шкуре.

Капитан ничего не ответил. Опустив щиток, он исчез в пыли, зашагал пригнувшись, преодолевая огромную силу существующего только для него ветра. Антуанетта же задумалась о том, не стала ли эта встреча пагубной ошибкой, безрассудной выходкой, из тех, от которых ее неизменно предостерегал отец.

– Безуспешно, – объявила она, вернувшись в Высокую Раковину.

За столом собрался кворум руководителей колонии. Она успела заметить, что здесь были все, за исключением Пеллерин, пловчихи. Присутствовал даже Скорпион. Его Антуанетта увидела впервые со дня смерти Клавэйна и отметила во взгляде что-то новое. Даже когда свинья смотрел ей прямо в глаза, его взор был сосредоточен на чем-то далеком и явно враждебном, маячившем у воображаемого горизонта, – вроде вражеского паруса или блеска доспехов. Она определенно уже где-то видела недавно такой же взгляд – и через несколько мгновений вспомнила. За этим столом сидел старик, и мысли его были сосредоточены на столь же далекой угрозе. Понадобились годы лишений и страданий, чтобы взгляд Клавэйна стал таким, а вот у свиньи на это ушло всего несколько дней.

Антуанетта знала: на айсберге случилось что-то ужасное. Она не пыталась выяснить подробности, решила поверить, услышав, что так для нее же будет лучше. И хотя она никогда не изучала мимику гиперсвиней, в лице Скорпиона легко читалась половина ужасной истории.

– Что ты ему сказала? – спросил свинья.

– Сказала, что, если он стартует прямо сейчас, будут десятки тысяч жертв.

– А он?

– Дал понять, что ему жаль, но сейчас его заботят только люди, уже находящиеся на борту «Ностальгии».

– По последним подсчетам – четырнадцать тысяч, – подал голос Кровь.

– Недурно, – отозвался Васко. – Это сколько же? Почти десятая часть всей колонии?

Кровь ответил, играя ножом:

– Сынок, если поможешь нам втиснуть на корабль еще пять сотен, будешь просто молодец.

– Разве это сложно? – спросил Малинин.

– С каждым рейсом шаттла ситуация усложняется. К закату мы, может, и наберем двадцать тысяч, но для этого нужно обращаться с ними как со скотом.

– Это люди, – вздохнула Антуанетта, – и они заслуживают лучшего обращения. А что криокапсулы?

– Гробы не готовы, не стоит ждать от них серьезной помощи, – ответил Ксавьер Лиу, обращаясь

к жене так же, как к любому другому из руководства колонии. – Вроде и удобно возить пассажиров в капсулах, но кто-то ведь должен присматривать за ними, следить за исправностью техники. Да и сама заморозка – процесс не быстрый.

Антуанетта закрыла глаза и прижала пальцы к векам. Она увидела пурпурные концентрические круги вроде тех, что разбегаются от упавшего камешка по воде.

– Значит, ситуация хуже некуда? – Она открыла глаза и тряхнула головой, чтобы в ней хоть чуть-чуть прояснилось. – Скорп, есть контакт с Ремонтуаром?

– Нет.

– Но ты считаешь, что он там, наверху?

– Я ничего не считаю. Всего лишь делаю что могу.

– Как думаешь, будь он наверху, пытался бы связаться с нами? Давал бы какие-то знаки?

– Его знак – Хоури, – ответил Скорпион.

– Тогда почему он больше никого не присылает? – спросила Антуанетта. – Нам ведь нужен совет, Скорп, – сидеть на Арарате или поскорее убираться.

– Поверь, мне известна эта дилемма.

– Но мы не можем ждать вечно, – сказала Антуанетта, слыша звенящее отчаяние в собственном голосе. – Если Ремонтуар проиграет битву, наше небо наполнится волками. Как только это случится, путь будет отрезан, пусть даже они не тронут Арарат. Мы будем заперты тут навсегда.

– Сказал же, я в курсе наших проблем.

В голосе Скорпиона Антуанетте почудилась угроза. Конечно, ему все известно.

– Извини, – сказала она. – Просто… я не знаю, что делать.

Некоторое время все молчали. Низко над домами пролетел шаттл с новыми беженцами на борту, заложил вираж, удаляясь от берега. Антуанетта не знала, куда повезли людей, на корабль или подальше от бухты. Едва необходимость переправить колонистов в безопасное место стала очевидной, средства эвакуации разделили на две равные части.

– Аура предложила что-нибудь полезное? – поинтересовался Васко.

Скорпион повернулся к нему, скрипя своей кожаной одеждой:

– О какой конкретно пользе ты говоришь?

– Знаком была не Хоури, – сказал Васко, – знаком была Аура. Хоури многое знает, но по-настоящему ценна информация ее дочери. С ней-то нам и надо теперь советоваться.

– Что ж, я рад, что ты все так тщательно продумал, – ответил Скорпион.

– И что дальше? – хмуро спросил Васко.

Атмосфера в конференц-зале всегда была напряженной, но сейчас до того наэлектризовалась, что покалывало руки. Антуанетта сжалась: она никогда не решалась так говорить со Скорпионом и знала очень немногих, кто решался.

Но Скорпион ответил спокойно:

– Аура… то есть Хоури опять сказала то слово.

– Что за слово? – спросил Васко.

– Хела. С тех пор как мы достали Хоури из капсулы, она повторила это несколько раз. А мы все еще не знаем, что это слово означает и насколько оно важно. Однако теперь она произнесла еще кое-что.

Скорпион снова скрипнул кожей, устраиваясь поудобнее. Казалось, его ничуть не задевало происходящее в комнате, однако агрессивность и склонность к насилию все время оставались с ним, дожидались где-то неподалеку, как наемные актеры в прихожей.