Пропасть Искупления
Шрифт:
Не было заметно и признаков внутрисистемного транспорта, не поступали сигналы от колоний и навигационных маяков. Те корабли, что приближались к системе Эпсилона Эридана в момент начала кризиса, теперь двигались в обход по широким дугам. Их экипажи и получили своевременно предупреждение и увидели затем эвакуацию. И теперь те, кто летел к Йеллоустону, спешили скрыться в межзвездном пространстве.
Понадобились годы, чтобы полностью стерилизовать пространство вокруг Дельты Павлина. Здесь же, как сразу понял Скорпион, геноцид продолжался не более полугода.
Но здешняя зачистка не походила на ту, что творилось на Ресургеме и окружающих его планетах.
Первый
И новые поколения освоителей космоса, увидев очевидные следы двух масштабных катастроф, предпочтут обходить стороной это место.
Однако это не было обычным стилем ингибиторов, почерком преступника. Фелка рассказала Клавэйну, что машины не программировались на уничтожение любой разумной жизни. Ингибиторы были много хитрее, злобнее и целеустремленнее, и их намерения простирались куда дальше простого убийства. Машины предназначались для сдерживания бурного развития межзвездной жизни, для предотвращения слишком активного завоевания космоса, для сохранения Галактики в первобытном состоянии на протяжении трех миллиардов лет.
Жизнь, рассредоточенную по удаленным друг от друга мирам, при посредстве катастрофы вселенских масштабов можно согнать в одно место, как овец в отару, и это случится относительно не скоро. Тогда и только тогда ей будет позволено развиваться стихийно.
Но удержание жизни в планетарных границах, как и стремление контролировать ее распространение в космосе, было только частью предназначения волков. В этом отношении полная стерилизация оплодотворенных систем вроде Дельты Павлина считалась последней мерой. Это был признак ошибочной деятельности, локальной некомпетентности. Стаи волков соревновались, боролись за престиж, демонстрировали друг другу свою способность сдерживать нарождающуюся жизнь. Разрушение планет, а потом и звезды выдавало ранний просчет, непростительную невнимательность. Результатом такой ошибки для стаи волков мог стать остракизм, лишение доступа к новейшим средствам истребления.
Возле Эпсилона Эридана развитие событий происходило в более тонком, можно сказать, хирургическом исполнении. Усилия атакующих сосредоточились вокруг инфраструктуры человеческого пребывания, а не самих миров. Стерилизовать собственно Йеллоустон не требовалось: планета изначально не была обитаема, единственную местную форму жизни представляли микробы. Человеческое население на поверхности Йеллоустона теснилось под глухими куполами. Колонии добывали из планетной коры сырье и тепло, но и это не было абсолютной необходимостью: если бы то и другое закончилось, люди вели бы полностью автономное существование, подобно космическим поселениям.
Этих сведений для волков оказалось достаточно: они сосредоточили удары на куполах, оставив остальную поверхность Йеллоустона в неприкосновенности. На месте былых Феррисвиля, Лореанвиля и Города Бездны теперь светились раскаленные, оплавленные радиоактивные
То же произошло на орбите Йеллоустона. До эпидемии плавящей чумы пояс орбитальных поселений вокруг планеты назывался Блистающим. Десять тысяч прекрасных самоцветов – городов-государств – висели бок о бок; население многих из них доходило до миллиона. Чума сдула позолоту с этой роскоши, и Скорпион видел останки Блистающего Пояса через много лет после катастрофы, их прозвали Ржавым Поясом. К тому времени большинство орбитальных анклавов превратилось в пустые оболочки, но оставались сотни станций, сумевшие сохранить экологию; каждая представляла собой карликовое государство, с собственными законами и соблазнительными возможностями для криминальной деятельности.
Скорпион никогда не был жадным. Ржавый Пояс вполне удовлетворял его запросы, в особенности когда свинья наладил связи с Городом Бездны. И вот теперь от Ржавого Пояса ничего не осталось. Вокруг Йеллоустона вращалось горящее кольцо, вишнево светящиеся руины. Все, что было крупнее булыжника, подверглось разрушению. Все до единого плоды деятельности человека обратились в пыль. Это было ужасно. И прекрасно.
Погиб не только Ржавый Пояс, но и все подступы к нему – ингибиторы отыскали и уничтожили каждое человеческое поселение в пространстве вокруг Йеллоустона. Скорпион заметил эти останки, вращающиеся по другим орбитам. Исчезла Гавань. Исчез Айдлвилд. Даже Глаз Марко, спутник Йеллоустона, был жестоко истерзан. На поверхности луны не осталось следов жилья размерами больше чума. Ни городов, ни космопортов, только радиоактивные пятна и несколько распыленных химических элементов, над происхождением которых будущим исследователям пришлось бы поломать голову.
Ту же картину Скорпион видел по всей системе: нигде не осталось ничего. Ни космических поселений, ни городков на поверхности, ни кораблей, ни передатчиков.
Скорпион заплакал.
– Многим ли удалось бежать? – спросил он, когда снова обрел силы смотреть в лицо реальности. – Сосчитайте корабли, определите, сколько на них может быть уцелевших.
– Это не важно, – сказал Васко.
– О чем ты, твою растакую мамашу?! Что значит – не важно? Это важно для меня. Потому я и прошу тебя об этом, гребаный ты ублюдок.
Хоури тронула его за рукав:
– Скорпион, ей шесть лет.
Он оглянулся на Ауру:
– Прости.
– Вы не поняли, – тихо проговорил Васко и кивнул на голографическую сферу. – Это не реальное время, Скорп.
– Что?
– Это запись. Сделана несколько месяцев назад. – Васко глядел на Скорпиона чересчур взрослыми глазами. – Положение ухудшилось. Я сейчас покажу.
По краю сферы побежали цифры, привязанные к локальному времени системы. Когда они остановились, Скорпион прочитал дату и растерялся. 04/07/2698. Числа ничего не говорили, они были слишком далеки от прожитых им в Городе Бездны лет, чтобы разбудить в его душе какие-то чувства. «Не для этого времени я создан», – подумал он.
Вырванный из своей эпохи, он теперь плыл по течению, навсегда удалившись от берегов истории.
Внезапно Скорпион содрогнулся от догадки: именно это чувство оторванности сформировало психологию ультра. Каким же ужасным оно было для Клавэйна!
На его глазах неровная граница бегства увеличилась, теряя подобие сферы с ростом расстояния между кораблями. Потом один за другим субсветовики стали пропадать. Их иконки мигали красным и исчезали бесследно.
Заговорила Эртон, стоявшая со сложенными на груди руками: