Пропасть Искупления
Шрифт:
Клавэйн молчал. Снова загудели под напором ветра растяжки. За минувший час свет в палатке чуть померк – Яркое Солнце опустилось за горизонт.
Скорпион чувствовал, что у него не осталось сил; в последнее время такая слабость часто приходила по вечерам. Он совсем не думал об обратном плавании, убежденный почему-то, что на море скоро поднимется волна.
– Если я отправлюсь с вами… – начал Клавэйн.
Он замолчал и глотнул из стакана. Прежде чем продолжать, облизнул губы.
– Если я отправлюсь с вами, это ничего не изменит. Я перебрался сюда не без причин, и эти причины сохранились. Как только
– Понял, – ответил Скорпион, который надеялся услышать совсем другое.
– Вот и хорошо. Потому что я говорю совершенно серьезно.
– Главное, ты будешь присутствовать при вскрытии капсулы.
– Буду, но не более того.
– Клавэйн, ты нужен людям. Как бы ни было тебе трудно, пойми это. Тому, кто столько сделал для нас, нельзя отказываться от ответственности.
Клавэйн поставил стакан:
– А что я сделал для вас? Впутал в войну, лишил родного дома и перетащил в жалкую дыру, на другую планету? Вряд ли, Скорпион, за такое можно благодарить. Я считаю, мне нужно каяться перед вами и надеяться на снисхождение.
– Мы в долгу перед тобой. Так считают все.
– Он говорит правду, – подтвердил Васко.
Клавэйн выдвинул ящик складного стола и достал зеркало, старое, мутное, со сколами.
– Так вы поплывете с нами? – настойчиво спросил Васко.
– Может быть, я стар и немощен, но все же не утратил способности интересоваться. Как провести остаток жизни, я решил окончательно. Но хотелось бы узнать, кто лежит в капсуле.
– Хорошо. Отправимся, как только ты соберешь вещи.
Клавэйн проворчал что-то в ответ, потом глянул в зеркало и так резко отвернулся, что озадачил Скорпиона. Дело в глазах, подумал свинья. Клавэйн впервые за много месяцев увидел свои глаза, и ему не понравилось их выражение.
107-я Рыб, год 2615-й
Куэйхи расположился рядом с резным скафандром. Как обычно, все тело ныло после пребывания в тесной перегрузочной капсуле, каждая мышца нашептывала жалобную мольбу. Нужно было срочно занять чем-то голову.
– Морвенна? – позвал он. – Слышишь, Морвенна? Ты проснулась?
– Я слышу тебя, Хоррис.
Ее голос звучал сонно и глухо, но в нем чувствовалась сосредоточенность.
– Что случилось?
– Мы на месте, в семи астрономических единицах от газового гиганта, это достаточно близко. Я ходил в рубку, смотрел. Впечатляет. Жаль, что ты не можешь полюбоваться вместе со мной.
– Мне тоже жаль.
– Тут такие вихри в атмосфере планеты, молнии… Спутники… Красотища, черт возьми.
– Хоррис, там что-то необычное?
– Это заметно?
– Судя по твоему голосу.
Очень хотелось дотронуться до резного скафандра, погладить его, представляя, будто гладит Морвенну.
– Не знаю, что я нашел, но как минимум оно стоит того, чтобы взглянуть поближе.
– Не понимаю.
– У Халдоры есть большой спутник, покрытый льдом, – сказал он.
– У Халдоры?
– У газового гиганта, – быстро объяснил Куэйхи. – Я только что дал ему имя.
– Ты хочешь сказать, что попросил корабль дать планете название на основе случайного выбора из номенклатурной таблицы?
– Да, верно, – улыбнулся Куэйхи. – Но я отказался от нескольких вариантов. Я все же имею свое суждение, пусть и легкомысленное.
– И что там со спутником?
– С Хелой? – переспросил Куэйхи. – Я назвал и все луны Халдоры, но Хела интересует нас в первую очередь. Уже подобраны названия для основных географических объектов на ее поверхности.
– Какой нам прок от покрытой льдом луны, Хоррис?
– На ней кое-что есть, – ответил он, – и нам очень нужно взглянуть на это поближе.
– Что же ты там нашел, любимый?
– Мост, – ответил Куэйхи. – Мост через пропасть. Мост, которого там быть не должно.
«Доминатрикс» осторожно подбиралась к газовому гиганту, которого ее хозяин нарек Халдорой. Корабль тщательно выбирал дорогу, выставив все датчики на максимальную чувствительность. Корабль был опытен, он знал, какие ловушки могут таиться в типичной планетной системе, насыщенной радиацией и пылевыми облаками. Корабль постоянно ожидал предупреждающего сигнала о появлении камня на границе сторожевой радарной сферы. Каждую секунду он разрабатывал миллиарды кризисных сценариев, оценивал возможные маршруты уклонения, чтобы найти приемлемое решение, траекторию, которая позволит избежать опасности и не раздавит перегрузкой пилота. Время от времени, просто для практики, корабль строил схемы уклонения от нескольких астероидов сразу, отдавая себе отчет в том, что Вселенная должна пройти не один десяток циклов рождения и уничтожения, прежде чем случится столь невероятное стечение обстоятельств.
С тем же пристальным вниманием корабль следил за солнцем этой системы, отмечая на нем протуберанцы или внезапные выбросы энергии, прикидывая, за каким из ближайших небесных тел он сможет укрыться от особенно мощного извержения. Корабль непрерывно сканировал космос в поисках препятствий искусственного происхождения, которые могли оставить другие исследователи, – плотных облаков мусора, отходов горных работ, сторожевых дронов в засаде – и проверял состояние собственных наружных защитных систем и аккуратно хранящихся внутри орудий. Субличность надеялась, что в один прекрасный день ей предоставится возможность пустить в ход весь этот арсенал.
В конце концов обслуживающие корабль матрицы пришли к успокоительному выводу: они сделали все, что от них зависело; если и существует угроза, обнаружить ее они не в силах.
А затем в течение доли секунды произошло нечто неожиданное и даже невероятное, и корабль даже был вынужден взять паузу для осмысления.
В работе всех датчиков, наблюдавших за Халдорой, к которой направлялся корабль, случился одновременный сбой. Приборы вдруг дружно сообщили о том, что планета попросту исчезла, а потом появилась вновь.
Поставив корабль перед проблемой, поистине необъяснимой.
По всем матрицам управления «Доминатрикс» прошла сильная дрожь. Корабль поспешил обратиться к своим архивам, торопливо зарылся в них, словно ищущая кость собака в кучу мусора. Отмечало ли «Гностическое восхождение» нечто подобное, когда приближалось к системе? Не могло быть сомнений, что многое упущено, но такое событие, как недолгое, на долю секунды, но все же абсолютное исчезновение целой планеты, не прошло бы незамеченным.