Пропавшая кузина
Шрифт:
На этот раз одевалась Катя деловито и спокойно, никаких спектаклей не устраивая — я оценил. Ну да, кушать-то хочется… В Прине мы набрали столько всего, что пришлось нанять двух носильщиков, молодых крепких парней. Снова пошла на ура яичница, на этот раз с колбасой, хлеб с сыром, свежая зелень, ну и, ясное дело, пиво. А потом мы опять поднялись в спальню…
— Рассказывай, — велел я, когда сил продолжать постельные забавы у нас уже не было, а вот час-полтора до того, когда прилично будет отойти ко сну, еще оставались. Самое время для ужасных историй.
Катя состроила задумчивую мордочку, некоторое время оценивающе меня осматривала, глубоко вздохнула и, наконец,
— Скажи, ты в своей семье старший сын?
— Нет, второй, — ответил я.
— То есть главный наследник — не ты, — это, понятное дело, был не вопрос.
— Не я, — мне оставалось только согласиться.
— А я вообще почти что не наследница. Мне, кроме приданого, и надеяться не на что. Разве только на богатого мужа, — улыбка получилась у Кати совсем не веселой.
И чем, спрашивается, она меня пугала? Да, грустно, да, не особо, по меркам моего бывшего мира, справедливо, но здесь это обычный и практически общепринятый порядок. Ладно, слушаем дальше…
— А я так не хочу! — милое личико перекосила злобная гримаса. — Не хочу! Мне всегда нравилось учиться, я многое знаю и даже немало умею! Я могла бы стать врачом, хорошим врачом, но меня никогда не примут в университет! Потому что я женщина! Я могла бы стать целительницей куда лучше, чем Матильда, но мне никто этого не позволит! Потому что не приличествует баронессе работать за деньги! Прусская баронесса должна выйти замуж, родить не меньше троих детей и прожить всю свою жизнь среди трех К!
— Kirche, Kinder, K"uche для баронессы и K"onig, Krieg, Kanonen [34] для ее мужа? — блеснул я знанием интересов, приличествующих прусскому благородному сословию. Знание это, правда, досталось мне еще в прошлой жизни, но почему-то я не сомневался, что и здесь то же самое. Не ошибся — Катя энергично кивнула, подтверждая мои слова. Даже не удивилась, что я это знаю, надо же…
— Вот я и подумала, — продолжила Катя, — что мне надо поставить себя в такое положение, чтобы можно было не обращать внимание на все эти приличия и чужие представления о том, как я должна жить.
34
Церковь, дети, кухня (нем.) — три К для женщин.
Король, война, пушки (нем.) — три К для мужчин.
— И что придумала? — мне и правда стало интересно.
— Что придумала? — Катя на некоторое время замолкла. То ли никак не решалась ответить, то ли слова нужные подбирала, то ли просто соображала, что мне рассказать, а о чем все-таки умолчать. — Я решила стать любовницей кронпринца Вильгельма, — наконец призналась она.
М-да, неожиданно, очень неожиданно. Я-то, честно говоря, опасался, что Катя признается в каких-нибудь совсем уж коварных планах обустроить свое будущее. В каких? Да в каких угодно! Например, выйти замуж за человека, никаких чувств, кроме зависти к толщине кошелька, у нее не вызывающего, и устроить ему скоропостижную кончину через какое-то время после свадьбы. А на вдов половые ограничения в праве наследования распространяются уже с некоторыми изъятиями. Уж не знаю, что и в каких количествах досталось родственникам покойного супруга той же Герты Штайнкирхнер, но и она обиженной не осталась, сохранив за собой дом в центре Мюнхена с галантерейной лавкой. Я, правда, не знаю, освоила ли Катя любовную магию настолько, чтобы заставить выбранного в качестве жертвы человека на себе жениться, и так ли хорошо разбирается она в целительстве, чтобы использовать
— А на мне, получается, потренироваться решила? — я постарался, чтобы голос мой звучал нейтрально и никакого возмущения или осуждения в нем не слышалось. Мне же от Кати ответ нужен, и желательно честный, а не попытки оправдаться.
— Да, решила, — повинилась Катя. — Но ты не сердись, я бы потом сняла с тебя приворот. Честное слово! — кажется, некоторое мое недоверие к этому обещанию она почувствовала. Впрочем, надолго это недоверие у меня не задержалось — интерес к продолжению рассказа оказался намного сильнее. Катя, похоже, расценила мое молчание, как проявление осуждения, и тут же принялась оправдываться:
— Ты просто оказался единственным, с кем я могла бы попробовать приворожение. Альберт — родственник, Герхард — простолюдин, доктор Грубер — старый простолюдин… Я же не знала, что ты отмеченный…
— И что, на отмеченных приворот не действует? — захотел я уточнить. Мало ли, кому еще когда-нибудь захочется поймать меня в те же сети.
— Там по-другому надо, — нехотя призналась она. — И это сложнее…
— Ну хорошо, — я решил вернуться к этой теме как-нибудь попозже, а пока подтолкнуть Катю к продолжению ее рассказа. — А почему ты считаешь, что стать любовницей кронпринца тебе помогло бы?
— Потому что любовницам коронованных особ можно то, что нельзя порядочным женщинам, — свои слова Катя сопроводила кривоватой улыбкой. — Им завидуют, их осуждают, но никому и в голову не придет оспаривать их свободу.
— Катя, ты о какой свободе говоришь? — надо же, мне казалось, что она умнее. — Ты уверена, что твой любовник разрешит тебе делать то, что ты хочешь?
— Если это будет не на виду, то почему и нет? — флегматично отозвалась Катя. — По крайней мере, то, что я слышала о его высочестве, говорит, что так и было бы.
— А много ты о нем слышала? — спросил я.
— Не очень, — вздохнула Катя. — Но говорят, кронпринц не сильно озабочен соблюдением условностей.
Что-то не вдохновили меня Катины планы. Совсем не вдохновили. Может, этому самому кронпринцу и правда плевать на условности, спорить не буду, но это сейчас. Рано или поздно он станет королем, и тогда столь вольного отношения к правилам, обычаям и приличиям демонстрировать уже не сможет. Я попробовал воззвать к разуму Кати:
— А почему бы тебе просто не найти мужа, который был бы не против твоих стремлений?
— И где же я его найду? — удивление Кати было, похоже, искренним. — Уж в наших лесах, полях и болотах таких точно нет. Вот в Берлине — да, там такого человека найти можно. Но для этого надо там жить и при этом оставаться незамужней. Так что мимо связи с кронпринцем тут не пройти…
Эк как она все рассчитала… Хм, а ведь на это можно и с другой стороны посмотреть. Раз уж Катя так уверенно рассуждает о том, чтобы стать любовницей наследника прусского престола, значит, какие-то предпосылки к этому имеются, не так ли? А тут может крыться и ответ на другую Катину загадку, занимавшую меня уже не столь сильно, но тем не менее определенный интерес представлявшую.