Пропавшие без вести
Шрифт:
— Ефимов, проверить провод! — приказал Бурнин. — А мы с вами, сержант, давайте раскапывать. Может быть, техники живы…
Из села сквозь давящий гул самолетов доносились женские крики, конское ржание, визг свиней… Там все пылало.
Бурнин почувствовал страшную беспомощность перед нагромождением бревен и этой горою земли, которая погребла силовую станцию.
— Вот они, оба здесь, товарищ майор! — почему-то необычайно громко крикнул радист.
Они лежали один на другом, красноармеец
— Ефимов! — позвал Бурнин.
— Здесь я, товарищ майор. Один конец разыскал! — откликнулся телефонист.
В тот же миг раздался давящий вой с неба.
— Ложись! — скомандовал Бурнин и упал.
Грохот рухнул, казалось, в самой его голове. Он еще никогда не слышал такого грома. И вдруг он почувствовал, как сыплется с неба земля на него самого; она ударяла его по каске, по шее, по спине… земля сыпалась, сыпалась, будто из самосвала… «Заживо похоронит!» — успел подумать Бурнин, стараясь вскочить. Но сил не хватило на это. Явственно он увидел лицо Варакина и в ужасе закричал.
Новый КП расположился под непосредственным прикрытием дивизии Чебрецова, всего в двух-трех километрах от ее штаба.
Попытка фашистов ударить по штабу армии еще раз подтверждала суждения Балашова о готовящемся вот-вот наступлении.
Из леса было видно огромное зарево, — должно быть, над только что покинутым ими селом. Там в красном зареве, в туче багрового дыма метались бледные прожекторные лучи, рвались зенитные снаряды, едва заметными искрами в небе обозначались пулеметные трассы, и еще раз за разом — там или нет? — грохотали тяжелые авиабомбы, мигали вспышками взрывы.
Рокотов и Ивакин наблюдали пожар с опушки. Их свита сгруппировалась чуть в стороне, предоставив им разговаривать с глазу на глаз.
Рокотов еще пытался настаивать на совместном выезде по приказу фронта, однако Ивакин не сдавался.
— Но это же нарушение дисциплины! — убеждал Рокотов. — Где это слыхано!
— Доедешь и там все объяснишь. Я понимаю, что будет буча! Когда на смену другого пришлют, я поеду вслед за тобой. Не пришлют — не уеду. Я коммунист! — настаивал Ивакин.
— А я?! Обыватель, чинуша, да?! — с обидой воскликнул Рокотов.
— Другое дело: тебе приказали Ермишину сдать. А я — кому? Приедет смена — уеду! — повторил Ивакин с упорством. — Ты видишь, что тут творится! Нельзя же здесь все оставить на новых людей. Неделю назад я уехал бы, три дня назад — тоже, может быть даже вчера… А сегодня — не та обстановка! Мне самому тяжело нарушить приказ. Если бы одного меня отзывали, я бы не смел ослушаться, но вместе — тебя и меня…
— Это же недоверие к тем, кого оставляют на нашем месте — воскликнул Рокотов.
—
— А фронт, по-твоему, об этом не думал?!
— Фронт не знает как следует, что тут творится…
— Ну, это сказка про белого бычка: «На колу висело мочало. Не начать ли сначала?..» Как знаешь! — оборвал Рокотов.
— Отбомбились, должно быть, ушли, — сказал Ивакин, заметив, что в стороне покинутого КП нет больше взрывов и гаснут прожекторы.
— Хороши мы были бы, если бы не успели тут с запасным КП, — отозвался Рокотов.
— Товарищ командующий, связь установлена! — доложил сержант по приказу Острогорова.
Вызванный с КП своей артбригады, сюда же подъехал назначенный начальником артиллерии усач Сергей Сергеевич Чалый, чем-то похожий на полковника царских времен.
Все спустились в просторный блиндаж командного пункта армии.
Поступило сообщение, что по штабу армии правого соседа фашистская авиация только что нанесла неожиданный удар прежде смены их дислокации. Там был ранен командующий. Сообщали также о налетах на госпитали, аэродромы, на тыловые базы боепитания и горючего.
— А ведь прав оказался наш Петр Николаевич, — признал Острогоров, — к рассвету, конечно, на фронте начнется.
— Вызывайте его скорее. Доложите, что управление принято новым КП. Пусть снимают связь и выезжают сюда, — приказал Рокотов — Ну и жарко же там, в селе, было! Все в огне… Вызывайте.
Связь с дивизиями из нового расположения штаба возникала не сразу, исподволь, но поступали уже сообщения об артиллерийских налетах на дивизию правого фланга, на район КП Мушегянца.
Ермишин, Ивакин, Чалый, Рокотов, Острогоров склонились над картой, изучая последние данные. Но карта пока еще не могла показать сколько-нибудь ясной картины.
Артналёты один за другим угасали, но возникали тотчас же новые, без всякой видимой логики, совершенно в других местах. Из всех дивизий сообщали, что слышат демонстративный рев танковых моторов и лязганье гусениц.
— Темнят фашисты! — сказал Чалый. — Но артиллерия наша всюду готова к отпору.
— План у них ясный, — высказался Острогоров. — Накрыть авиацией штабы армий, прервать нашу связь и обрушить удар на фронт, лишенный единства и управления…
— Ну что же там связь со старым КП? Генералу Балашову доложено? — нетерпеливо спросил Рокотов своего порученца.
— Никак нет. Нет ответа, товарищ командующий. Ни провод, ни рация не отвечают.
— Ищите через дивизии! — потребовал Рокотов.