Пропавшие без вести
Шрифт:
«Наблюдатель», — понял Иван.
И тут он почуял дразнящий запах горячего варева и ощутил нестерпимый голод.
Бери ложку, бери бак. Нету ложки — беги так! —в ту же минуту чей-то голос пропел в кустах шутливую пародию сигнала к завтраку.
— Батарея, в ложки! — весело скомандовал другой голос.
— Федя, посматривай, чтобы за завтраком нас не накрыли! — крикнули снизу.
— А мне за то гущи с мясцом побольше! — с беззаботной веселостью отозвался с дерева
Поднялось солнце.
За кустами Иван разглядел походную кухню, из которой раздавали горячий завтрак. Повар щедро наполнял котелки, подставляемые бритыми, подтянутыми красноармейцами.
В свежем утреннем воздухе распространялся запах вареного мяса. Бойцы по-деловому жизнерадостно и с аппетитом насыщались.
Балашов завистливо поглядел на них и, не очень уверенно приблизившись к старшине, объяснил, что он тут, на переправе, отбился от своей колонны машин. Он спросил, не найдется ли у них лишней порции.
— Ничего, покормим, старший сержант, — доброжелательно отозвался тот. — Там будет у нас черпачок? — обратился он к повару.
— У меня котелка нет, — несколько растерянно сказал Балашов. — Все в машине, а машина ушла, пропустил ее как-то…
— Бойцы дадут, — просто ответил повар. — Пробьемся к своим — тогда все найдем свои части, машины и котелки.
Повар не пожалел Балашову каши с мясом, положил перед ним щедрый ломоть хлеба. Иван уже поднес ложку ко рту.
— Минутку, товарищ! — остановил его повар, протягивая кружку. — Наркомовские сто грамм!
«Сто грамм», горячее варево, хлеб и человеческая теплота согревали Ивана. Спокойствие бойцов передалось и ему.
Откуда-то издалека доносился тяжелый гул взрывов, удары зениток. По шоссе продолжала опять катиться нескончаемая вереница машин, а эти бойцы тут были как дома, словно их не касалось это всеобщее стремление мчаться вдоль по дороге.
— Хозяйственные вы! — сказал Иван, с благодарностью возвращая старшине котелок.
— У нас всегда все хозяйство сохранно, — ответил старшина с достоинством доброго хозяина.
— Вы хозвзвод? — поинтересовался Балашов.
— Зенитная батарея, не видишь?
— И пушки все целы? — недоверчиво спросил Иван, который только что на дороге со всех сторон слышал жалобы об утрате техники.
— Да мы же на огневой! Ты разуй-ка глаза! — даже обиделся старшина.
Только тут Иван разглядел между деревьями замаскированные стволы зениток, а в стороне, под ветвями елок, снарядные ящики.
— Недавно на фронте, товарищ старший сержант? — спросил старшина, угадав новичка по облику или поведению Балашова.
— Только что отозвали из ополчения в действующую дивизию. Да в тот же день, как я прибыл, и началось вот такое…
— Ничего, старший сержант, ты духом не падай, уж такая эта война! Нашему дивизиону уже два раза случалось беды хлебнуть!
— После таких переделок многие части на формировку отводят в тыл. У меня земляк один после Минска два дня с женой дома прожил! — с завистью вставил повар.
— Воздух! — раздался предупреждающий голос с вершины березы.
— Воздух! — повторилось, как перекличка, по ближним и дальним кустам.
— Густо фашист идет нынче! — заметил кто-то.
— К орудиям! К бою! — послышался властный голос.
Низкий,
Фашистская эскадрилья бомбардировщиков с наглой беспечностью низко плыла вдоль дороги, по-хозяйски выбирая мишень для бомбежки. Видно, гитлеровцы не торопились сбросить свой губительный груз с малым эффектом. Они искали самое большое скопление людей и техники. Конечно, они хотели бомбить также и самую переправу.
Автомашины мчались через мост уже под пулеметным огнем мелькнувших почти на бреющем полете фашистских штурмовиков. Водители машин стремились проскочить, пока цела еще переправа, казавшаяся обреченной на гибель.
Но вот бомбардировщики нависли над самой переправой, и по противоположному берегу все, что могло, потекло в стороны — маскироваться…
Гул самолетов, гудки, крики сливались в сплошной невыразимый рев.
Иван не слышал команды, отданной в трех десятках шагов от него, почти рядом с кухней, возле которой он только что ел. Зенитная батарея грянула внезапно и оглушила его. И тут же разом, со всех сторон, по обоим берегам, загремели зенитные орудия, затрещали сплошным рычанием зенитные пулеметы. Одна из нависших наглых желтобрюхих акул покачнулась в воздухе, почему-то осела на хвост, запрокинулась на спину и вдруг ринулась штопором в лес за мостом. Оттуда взметнулось пламя, и грохнул взрыв.
Остальные пикировщики как ни в чем не бывало продолжали развертываться на цель, вздымались над переправой, будто карабкались на невидимую гору. И вот первый из них как бы клюнул воздух, от него отделилась черная точка, раздался свистящий пронзительный вой и грохот. Бомба попала в самую гущу машин. С черным фонтаном земли оттуда взметнулись пламя и дым. От машин загорались другие машины, ревели сигналы автомобилей, ревели нескончаемо длинно, кричали люди…
Удары зениток слились в непрерывный грохот. Казалось, весь лес, все пространство по берегу было насыщено зенитной артиллерией. Десятки сверкающих искрами ватных комочков лопались вокруг самолетов врага, которые сбрасывали воющие и свистящие бомбы. Бомбардировщики стали опять набирать высоту. И вот еще один из них задымился и в голубом ясном небе пошел, снижаясь, на запад. Видно было, как он по дороге сбросил одну за другой две тяжелые бомбы. Два черных фонтана взметнулись из-за леса к небу.
— Врешь! Сам теперь сдохнешь! — воскликнул Иван, глядя вслед подбитому самолету.
— Ложись! Оглох, что ли? Ложись! — крикнул кто-то над самым его ухом.
— В укрытия! — раздалась команда.
Упав на землю все под той же березой, Иван увидал над самой своей головой нависший бомбардировщик. Бомба оторвалась от него и с диким, гнетущим воем летела прямо сюда, под березу… Только когда раздался удар, он понял, что она рухнула на противоположной стороне дороги, в центре скопления машин. Еще раз свист и вой… На этот раз точно сюда, на зенитную батарею, на которой все теперь затаилось и замолчало. Еще свист и вой… Удары, удары, грохот… Земля дрожала. Взрывная волна проносилась над вершинами леса как вихрь, взметая тучи сорванных листьев. По каске Ивана со звоном кропило с неба вскинутым вверх и падающим песком. Едкий дым и душная пыль наполняли легкие…