Пропавшие без вести
Шрифт:
Все это он выпалил со скоростью пулемета, успев одновременно рассмотреть с ног до головы самого Николая и заглянуть через открытую дверь в салон машины.
— Садитесь! — коротко ответил Лесовой, прервав поток слов. — Поговорим по дороге.
Журналист не стал дожидаться повторного приглашения и моментально оказался на переднем пассажирском сиденье. Казалось, он передвигался в пространстве со скоростью звука. Николай завел двигатель, но трогаться с места не спешил, потому что, как только они уселись в салон, стекла моментально запотели.
— У вас есть пять минут,
Оказавшись в машине, журналист сразу изменил поведение. Поерзав, он удобно расположился на сиденье, будто жил здесь всегда, бросил на Николая хитрый взгляд и сказал, если не по-хозяйски, то так, будто находился здесь на правах почетного гостя:
— Меня зовут Аркадий. А тебя?
— Николай, — ответил с усмешкой Лесовой, сделав вид, что не замечает протянутой руки. Легкомысленный хвостик на затылке журналиста и его настырный стремительный взгляд не произвели на него серьезного впечатления. — Так что у тебя есть сказать, Аркаша?
— Много чего, — с важным видом ответил тот, ничуть не обидевшись на «Аркашу». — Но пяти минут точно не хватит. Будь уверен, когда я тебе кое-что расскажу, ты сам меня никуда не отпустишь.
— Давай ближе к делу! — поморщился Николай.
— Хорошо! — вид у Аркадия был, как у фокусника, приготовившегося вытащить из шляпы живого кролика. — Ты ведь приехал из Москвы искать своего друга, Леонида Полищука? А сам служишь в милиции?
Он сделал паузу, не спуская с Лесового все того же хитрого взгляда, но Николай молчал, сохраняя на лице равнодушное выражение, и Аркадий, не дождавшись ответа, продолжил:
— Так вот. У меня есть все основания предполагать, что Полищук помешал кому-то воровать золото и его просто-напросто убрали.
— А факты есть? — спросил Николай. — Или одни только предположения?
— Ну, я ведь журналист, а не следователь! — развел руками Аркадий. — Я отслеживаю общие тенденции и делаю выводы. Понимаешь, сейчас я веду журналистское расследование по договору с одной центральной газетой. По поводу утечки колымского золота.
— Нельзя ли попроще и ближе к теме? — перебил его Лесовой. — Ты мне про Полищука расскажи, а тенденции без меня будешь отслеживать. Меня они не касаются.
Услышав эти слова, журналист потускнел лицом и даже как-то съежился. Похоже, он был уверен, что московский милиционер приехал в область с заданием разоблачить происки местной милицейской мафии. А тут вдруг такой облом… Но, прокрутив что-то в голове, снова воспрянул духом и сказал:
— Давай я расскажу тебе все с самого начала, чтобы было понятнее.
— Валяй, — ответил Николай. — Только отъедем отсюда, а то торчим здесь, как два яблока на снегу.
— Думаешь, за нами следят? — Аркадий почему-то обрадовался такой перспективе. Может быть, сознание того, что кто-то всерьез интересуется его персоной, придавало ему ощущение собственной значимости?
— Не знаю, — ответил Николай, — только незачем без толку глаза мозолить.
Стекла к этому времени оттаяли, и Николай тронулся, высматривая по дороге укромное место, где можно было бы
— Понимаешь, — говорил он, — раньше я работал в областной газете, а потом одно центральное издание предложило мне должность спецкора. Я, конечно, согласился. Вот, кстати, посмотри!
Он гордо показал Лесовому пухлое удостоверение с надписью «Пресса».
— Особенно их интересует тема криминального золота, — Аркадий, кажется, слегка обиделся, что Николай не проявил особого почтения к его красной книжице. — А тут как раз намечался суд над одним бывшим ментом, которого взяли в аэропорту с двадцатью пятью килограммами золота. Может быть, свои его бы и отмазали, но брали его люди из ФСБ, и следствие тоже вели они. Его даже держали до суда в следственном изоляторе ФСБ, а не в ментовской крытке.
Похоже, Аркадий хотел произвести на Николая впечатление знакомством с уголовной феней…
— Потом, когда суд прошел, мне дали прочитать уголовное дело, — продолжил журналист. — В общем-то, ничего особенного. Бывший мент переправлял на материк золото для ингушей. А те скупали его у местного населения. Сейчас ведь его воруют все, кто только может. Это раньше боялись… Но кое-что в деле меня насторожило. Там упоминалось про разработки, на которых менты руками нанятых за водку и харч бичей сами добывали золото. Когда это выплыло наружу, они объяснили, что металл нужен им в оперативных целях. А что это значит — понимай как хочешь. Во всяком случае, в деле никаких объяснений я не нашел. Ссылка на закон об оперативной деятельности, тайна и так далее… А бичи потом все исчезли, да их и искать никто не собирался. Я у судьи спросил — что, так все и заглохло? Никто этим делом больше не занимается? А он говорит — заявлений на розыск тех бичей никто не писал, золото, что они намыли, проведено по документам, и оснований для возбуждения уголовного дела нет. Я потом узнал, золото действительно было оприходовано по всем правилам, но намного позже, уже во время следствия. И, конечно, далеко не все. Но этого уже не доказать.
— Но какое отношение все это имеет к Полищуку? — Николай стал терять терпение.
— Сейчас доберемся и до него! — с хитрым видом ответил Аркадий. — Я по своим каналам узнал, что здесь, в районе, тоже что-то подобное творится, вот и приехал разобраться. Но видишь, не успел с Завьяловым пообщаться, как менты тут же стали концы рубить. Кстати, ты не знаешь, за что они его повязали?
— За хищение золота в особо крупных размерах, — хмуро ответил Николай. — Только что-то не верится мне…
— Вот и я думаю, что он просто чем-то помешал им! — горячо поддержал его Аркадий. — Я с ним долго разговаривал. Понимаешь, я людей чувствую, не может он оказаться вором.
Лесовой был такого же мнения, потому что сам отличался развитым чутьем на людей. Поэтому он отнесся к словам журналиста без скепсиса. И сам Аркадий сумел переломить первоначальное впечатление, не казался уже таким смешным и назойливым. Наверное, поэтому Николай не отмел сразу предложение, неожиданно высказанное журналистом.