Пропавший линкор
Шрифт:
Девочка казалась удивленной этим вопросом.
— Мы просто прошли через дверцу, папочка.
— Где же эта дверца?
— Да вон она, — и Систи указала на радиолу.
От левого конца радиолы было фута три свободного места, где Томилсон намеревался поставить шкафчик для пластинок, а дальше была батарея парового отопления. И это незанятое пространство между радиолой и батареей действительно походило на дверь.
— Я покажу тебе, папочка, — сказала Систи и соскочила с места.
Но щенок оказался быстрее, чем ее отец. Томилсон не понял, как это произошло,
— Папочка, ты же сам хотел, чтобы я тебе показала… — удивленно воскликнула Систи.
— Покажешь мне это в другой раз. — Томилсон был поражен, что в его голосе не слышалось страха. — Мне кажется, мама закончила с посудой. Почему бы тебе не попросить, чтобы она пошла с тобой поиграть на задний двор. И возьмите с собой Дж’тона.
Когда Систи убежала, Томилсон глянул на то место, которое она назвала дверцей, и шагнул к нему.
Перед ним мгновенно оказался щенок и зарычал, обнажив острые зубки.
— Не бойся, Дж’тон, — сказал ему Томилсон. — Я не собираюсь совершить самоубийство.
Щенок смотрел на него, и Томилсон мог бы поклясться, что он все понял. Затем, успокоившись и, очевидно, решив, что Томилсон способен сам позаботиться о себе, щенок тявкнул и убежал за Систи.
Томилсон опустился на диван. Он был мокрый, словно на него вылили тазик воды. Пощупав себя, он понял, что одежда совершенно промокла от пота.
Он подождал, пока не услышал, как Систи с матерью играют на заднем дворе. Затем он поднялся наверх в мансарду, чтобы взять там счетчик, измерительную аппаратуру и инструменты…
Мансарда была большой, и Томилсон превратил ее в мастерскую радиолюбителя. По старой привычке, он на секунду остановился на пороге, чтобы любовно взглянуть на собранное здесь оборудование. На стенде стоял радиоприемник, который мог принимать радиопередачи из Австралии. Рядом был передатчик, который мог отвечать на эти передачи, посылая радиоволны через полмира. Сейчас Томилсону показалось странным, что он никогда не считал приемник и передатчик чудом или волшебством. Конечно, он знал законы физики — по крайней мере некоторые из них, — которые управляли радиоволнами, но знал он далеко не все. И никто не знал все. Маркони[5] открыл лишь несколько частот. Тысячи других экспериментаторов проводили опыты с другими частотами, но никто понятия не имел, что происходит, когда передается или принимается радиосигнал. Какие божественные законы управляют пляской ионов между проводниками и пластинами?
И какие законы электроники могли бы объяснить дверь, открывающуюся между железной батареей и радиолой, установленной в трех футах от нее?
Томилсон не был мистиком. Мысленно он уже перебрал все известные законы физики, но сейчас, стоя в своей мастерской, чувствовал легкое беспокойство, словно, спустившись вниз, он станет исследовать скрытые тайны Вселенной.
Снаружи
— Боже мой! — прошептал он.
Это была молитва.
Собрав приборы и инструменты, он спустился вниз, чтобы проверить, действительно ли существует некая дверь.
Через тридцать минут он кое-что узнал. Во-первых, между радиатором и радиолой действительно был какой-то энергетический поток. Там была дверь. Приборы регистрировали ее. Радиатор и радиола были частями общей электронной схемы — мелькнуло у Томилсона в голове, — из-за которой возникает область вибрации, создаваемая так же, как витки проводника на катушке создают сложное электромагнитное поле.
Он также понял, что дверь эта невидима. С какой бы стороны он ни смотрел, как бы ни крутил головой, но не видел ни малейшего проблеска. Никаких пятен в воздухе, никакой дымки — вообще ничего. Но приборы подсказывали, что там есть какое-то энергополе. А Систи и Дж’тон сказали, что там есть дверь, отверстие, один конец которого находится у него в гостиной, а другой — в стране маленьких золотых людей.
Страна восьминогих щенков с раздвоенными язычками; щенков, которые обладают способностью лечить; щенков, которые являются телепатами.
Страна, где маленькие золотые люди строят в земле дома с птичьими клетками на крыше — но без птиц, — из которых вылетают гром и молния, когда появляется слон. Попасть в эту страну было так легко, нужно было лишь шагнуть в дверь между батареей и радиолой.
Думая об этом, Томилсон вытер вспотевшее лицо. Он уже знал, что непременно сделает. Но сначала, поскольку ему нравилось жить и совсем не хотелось умирать, он взял теннисный мячик и бросил его в эту область вибрации.
Мячик прошел через нее, ударился о стену и отлетел назад. Томилсон на секунду прикрыл глаза. А может, здесь и нет никакой двери?
«Была ли здесь вообще какая-то дверь, — подумал он, — или все это просто перевозбужденное воображение? Может, я действительно сломал руку в детстве и забыл об этом?»
А Систи, возможно, играла с ним в очередную игру. Откуда он знал, рассказала ли она то, что было на самом деле, или придумала очередную историю?
На мгновение он почти убедил себя, что последнее было правдой, но тут снова услышал взволнованное тявканье на заднем дворе. Он вздохнул. Дж’тон не был создан воображением Систи или его собственным. А приборы утверждали, что там есть дверь, и появление Дж’тона говорило об этом же.
Он привязал пластиковую отвертку к концу метровой линейки и осторожно толкнул ее в дверь.
Ничего не произошло. Отвертка уперлась в стену и не пожелала никуда исчезать.
— Черт побери! — только и сказал Томилсон.
Он не знал, сердиться или радоваться. Он зашагал взад-вперед по гостиной, пытаясь придумать, что делать дальше. В это время из кухни появился, мяукая, любимый котенок Систи.
— Хороший котик, красивый котик, — бормотал Томилсон, грубыми узлами привязывая котенка к линейке. И когда он толкнул линейку вперед, котенок исчез.