Пропавший
Шрифт:
Андрею поговорить бы с соседями, расспросить их – почему изба продается. Однако не хватило опыта, а может – и ума.
Ударили по рукам. Андрей спросил про документы.
– Купчую хочешь? Это запросто! Сейчас двух видаков приведем и напишем.
Нашлись бумага и чернила. Хозяин сам написал документ и сбегал за соседями. Те подписали купчую, и, поджав губы и качая головами, ушли.
Хозяин присыпал песком исписанный лист бумаги, стряхнул его и вручил Андрею:
– Владей! – И тут же как-то очень быстро ушел.
Андрей еще раз не спеша обошел свое
А ночью дом ожил, и Андрей понял, почему хозяин избу отдал задешево и не торговался. Слышались чьи-то шаги, смех, шепот, стук крышек сундуков.
Сначала Андрею стало немного не по себе. Взяв в одну руку пистолет, а в другую – свечу, он обошел все комнаты. Никого. Проверил входную дверь – заперта изнутри на засов. Не полнолуние ли тому причиной, когда всякие домовые, банники и прочая нечисть шалят? Вреда от них нет, особенно если хозяин не досаждает. А уж если он угощение выставит – блюдце молока и кусочек хлеба, так и вовсе пользу приносить будут. Избу от непрошеных гостей охранять начнут, глаза отводить будут. Одно плохо: угостить их Андрею нечем, он и сам бы поел, да за хлопотами купить ничего не успел. И запасов в доме никаких, даже круп нет. Видимо, хозяин бывший готовился к продаже.
Андрей зевнул, подумал, что завтра первым делом на торг пойдет за провизией, и улегся на постель.
С утра, умывшись и приведя себя в порядок, он отправился на торг. Он в городе оказался неожиданно богатым.
Для начала Андрей купил корзину, сплетенную из ивовых прутьев, и набил ее съестными припасами – хлебом, крупами, овощами. Потом спохватился и приобрел несколько оловянных мисок, ложек и два ножа, как здесь было принято – боевой и обеденный. Им резали еду и при необходимости использовали вместо вилки.
Вернувшись домой, он сварил каши и с удовольствием съел ее. Когда голоден, все мысли о еде.
Наевшись, Андрей начал размышлять, чем ему заняться. Деньги, сколько бы их ни было, всегда имеют свойство неожиданно заканчиваться, если их не пополнять. А денег осталось совсем немного, и если тратить только на еду, хватит месяца на два-три. Только ведь надо еще и одежду купить, в своем «цифровом» камуфляже он и так обращал на себя внимание.
Решив так, он отправился на торг снова. Подобрал себе рубаху льняную, штаны безразмерные, которые держались на поясе только на гашнике – поясе таком. Менять ботинки он пока поостерегся. Эти были крепкими, удобными, обмялись по ноге. А у местных – короткие сапожки и к тому одинаковые на обе ноги – что левый, что правый; непривычно.
Дома переоделся и посмотрел на себя в крохотное зеркало, оставшееся от прежнего хозяина. Выглядел он почти как местный, только бородка скромная, просто не брился несколько дней.
Он снова уселся за стол. Лист бумаги бы ему. А то шариковая авторучка в кармане лежит, а писать не на чем. Стал размышлять. Для того чтобы заняться торговлей, стать купцом, нужен начальный капитал и торговая жилка. У него ни того, ни другого нет. Значит, этот вариант отпадает. Сельские работы он отмел сразу: ни пахать, ни сеять, ни жать он не умеет, тем более что ни тракторов, ни железных плугов нет. Строительство? Одному избу не поднять, тут надо в артель плотничью наниматься, а там, скорее всего, свои, давно сколоченные.
И чем больше он размышлял, тем сильнее крепло убеждение, что ничего он из себя в этом времени не представляет. Здоровый мужик, руки-ноги-голова на месте, а как заработать на жизнь, не знает. В такой трудной ситуации он еще не оказывался. Конечно, с голоду по-всякому не умрет, можно охотиться – ружье есть; патронов, правда, маловато. Но тут другой вопрос встает. Добудет он, допустим, кабана – а где хранить? Холодильников нет. Если только оставить малую часть себе, а большую – продать на кухни постоялых дворов. Да только опять неувязка. Кабана еще в город привезти надо, а ни лошади, ни телеги у него нет. А нанять – деньги платить надо, но тогда смысла нет везти кабана в город. Рыбачить – нет ни лодки, ни сетей, а с берега много не наловишь.
Так он мучился размышлениями до вечера, даже голова заболела. Потом плюнул, решил поужинать и ложиться спать. Как там в поговорке? Утро вечера мудренее.
Он сварил себе постной каши, поскольку мяса не было, налил туда молока из глечика, потом вдруг вовремя спохватился и немного молока оставил. Без аппетита поел, вылил остатки молока в миску, поставил миску в угол, рядом положил кусочек хлеба. Пусть домовой или другие ночные обитатели дома угостятся и не мешают ночью спать. С чувством исполненного долга улегся.
Не успел он уснуть, как почувствовал, что по избе кто-то ходит. Едва слышимый звук шагов, стук дверец, потом все стихло. А уж когда он придремывать стал, хваля себя за то, что угощение для домашней нечисти выставил, почувствовал, что на него смотрят. Ощущение было явное и не очень приятное.
Андрей открыл глаза и увидел: перед ним на полу стоял мужичок росточком с ладонь. Патлатая голова, по-кошачьи светящиеся в темноте глаза. Первоначально Андрея взяла оторопь, ничего подобного он сроду не видел.
– Ты кто? – спросил он мужичка.
– Домовой, – просто ответил мужичок. – А ты, стало быть, новый хозяин избы?
– Угадал.
– За угощение спасибо. Старый-то хозяин не удосуживался, жаден был.
– Вот что. Не знаю, как тебя звать-величать, но давай живать дружно. Я тебе угощение, ты мне – покой. Я знаешь ли, по ночам спать привык.
– Имя мое тебе знать ни к чему, я ведь не человек. А хочешь жить мирно, так я ведь не против. Если к тебе с добром, так мы понимаем.
– Мы – это кто?