Прописи. Печатные буквы
Шрифт:
– Возвращаясь ко вчерашнему дню, вы утверждаете, что собрали грибы утром по пути к коттеджу «Мунфлауэр», приготовили их, подали майору Грейли на завтрак, потом ушли и больше не возвращались.
– Да, – подтвердила миссис Мюллет.
– Не будете ли вы любезны объяснить в таком случае, почему два свидетеля независимо друг от друга заметили, как вы уходите из коттеджа «Мунфлауэр» через несколько часов после завтрака?
– Должно быть, они с кем-то меня перепутали, – сказала миссис Мюллет. – Бывает.
Я заметила, что Альф наблюдает за своей женой так же пристально, как
Что, черт возьми, здесь происходит, задумалась я, наливая чай. Если бы мне удалось застать миссис Мюллет в одиночестве, я бы вмиг вытянула из нее правду, но инспектор Хьюитт умудрился сбить ее с пути. Как она выразилась? «Этот человек выводит меня из себя».
Когда он умудрился вывести ее из себя? Где? Как? Почему?
Раздражение как мотив для убийства часто упускают – дело не в том, что миссис Мюллет убийца, дело в принципе. Даже незначительное раздражение, которое лелеют и питают, может превратиться в потрясающий и порой неожиданный приступ ярости.
Доггер как-то вскользь сказал, что ярость – родственница сложного процента [12] , и этот комментарий от человека, никак не связанного с финансовой сферой, показался мне странным. Тем не менее я запомнила эти слова, и теперь, кажется, они объясняли, как инспектор Хьюитт вывел миссис Мюллет из себя, пусть я еще и не поняла почему.
У меня закружилась голова. Почему я не могу так же легко взять ситуацию с расследованием под контроль, как делала это раньше? Мне мешает невидимый туман? Теряю хватку?
12
Сложный процент – это начисление процентов не только на начальную сумму, но и на процент, который уже накопился. Доггер показывает свою невероятную эрудированность.
Инспектор Хьюитт и миссис Мюллет сидели за столом друг напротив друга, неподвижные, как восковые фигуры.
Застой. Вот слово, которое я пыталась подобрать.
Кухонная дверь неожиданно распахнулась, и в помещение с грохотом влетела Ундина. То что нужно, подумала я.
– Флавия! Флавия! – она издала свой фирменный пронзительный вопль, слишком громкий для человеческого уха. – Ты только представь! Этот майор Грейли! Покойник! Он раньше служил палачом! Мне сказал констебль Роупер!
Стул инспектора Хьюитта с грохотом опрокинулся на пол. Ему потребовалась секунда, чтобы совладать с выражением лица, и он устремился в вестибюль. Дверь захлопнулась за ним с громким хлопком.
– Сработало, – сказал Альф еле слышно и коротко глянул на меня. Потом сказал жене: – Ты не глотнула чаю, милая.
Она подняла голову и одарила меня горестным взглядом со словами:
– «О, как сердцу снесть: Видав былое, видеть то, что есть!»
Иногда только и остается признать, что у тебя в голове опилки. И это тот самый случай. Меня вчистую уделала соплячка с лицом, похожим на недопеченный пудинг. Какой идиоткой, должно быть, я выглядела в глазах инспектора Хьюитта.
Терпеть
– Что, черт возьми, ты творишь? – прошипела я ей в ухо, чувствуя, как мое горячее влажное дыхание отражается от ее шеи. Я испытывала почти непреодолимое желание укусить ее, прямо как Дракула.
– Остынь, Флавия, – сказала она, отстраняясь. – Ты завидуешь, потому что я тебя обскакала. Представь себе заголовки: «Юная кузина докапывается до грязных подробностей, пока девочка-сыщик разливает чай».
– Надо вырвать твой язык и скормить его кошке, – сказала я.
Но она права: я действительно завидую. Я привыкла держать все под контролем, когда дело касается убийства.
– Как ты это сделала? – спросила я. – Имею в виду, вытащила информацию из констебля Роупера.
– Я надула его, – гордо ответила Ундина. – Меня Ибу научила. Человек в форме – легкая мишень. Надо только научиться целиться. Сначала я высказала восхищение его полицейским свистком. Ну а дальше проще простого.
Я задумалась, чему еще мать научила это дитя, – но лишь на секунду. На самом деле я не хочу знать.
– Знаешь, иногда ты даже похожа на человека, – признала я.
Она выпятила грудь колесом.
– Убирайся с глаз моих долой, – сказала я, но с улыбкой, и Ундина ускакала заниматься тем, чем занимаются эти комки слизи, когда им велят удалиться.
Мне надо взять контроль над ситуацией: я должна действовать, а не ждать, пока мне поднесут тарелку с объедками.
Когда я вернулась на кухню, Доггер поймал мой взгляд и сделал почти незаметное движение в сторону кладовки. Я последовала за ним.
Он повернулся ко мне и прошептал:
– Что нам делать, мисс Флавия?
– Я собиралась задать вам тот же самый вопрос, – сказала я.
Доггер посмотрел мне в глаза.
– Полагаю, мы должны заняться этим делом.
– Я надеялась, что ты это скажешь. Миссис Мюллет не должна пострадать. Это самое меньшее, что мы можем для нее сделать, – произнесла я.
Доггер кивнул.
– Предполагаю, что вы могли бы прогуляться по окрестностям коттеджа «Мунфлауэр». Полагаю, воздух там особенно освежающий.
Разумеется! Наиболее очевидное место для начала расследования – это коттедж «Мунфлауэр». Я должна обследовать территорию глазами, ушами, носом, пальцами и ногами, и мне надо сделать это быстрее, чем Боб Крэтчит [13] поставит точку.
Ровно через семь минут мы с «Глэдис» неслись к деревне с такой скоростью, как будто за нами гонятся все фурии ада. Скорее всего, так и было. Дождь прекратился, и небо начало проясняться.
13
Боб Крэтчит – персонаж «Рождественской песни в прозе» Чарльза Диккенса, очень прилежный клерк.