Пропущенный мяч
Шрифт:
Поднимаясь по ступенькам подъезда, я увидел старика с тростью, идущего мне навстречу. Он с трудом открыл дверь, и я поспешил придержать ее. Я рассчитывал проникнуть в дом, не воспользовавшись интерфоном Брилля и воспринял этот случай как хорошее предзнаменование. Старик доброжелательно улыбнулся мне, и я приподнял шляпу в знак приветствия. Это был Эдвард Биглоу, профессор экономики, у которого я учился на первом курсе в университете. Ему уже было около восьмидесяти лет, и я не мог поверить, что он узнал меня. Мое лицо было одним из тысяч проходящих перед его глазами в течение десятков лет. К тому же
Брилль жил на четвертом этаже, и я решил воспользоваться лестницей. Звонок на двери его квартиры издал грустный звук — динь-дон, когда я нажал на него. Через несколько секунд в двери открылся глазок. Еще через секунду глазок заговорил голосом Брилля:
— Что вы здесь делаете?
— Я пришел извиниться.
— За что?
Голос Брилля звучал крайне враждебно и язвительно, как будто его горечь происходила от приступа хронического гастрита.
— За нашу вчерашнюю перепалку. Жаль, если вы будете хранить в душе злобу на меня.
— Прекрасно. Я не злопамятен.
Глазок закрылся, и я услышал удаляющиеся шаги Брилля. Я снова нажал кнопку звонка и не отпускал ее секунд тридцать, пока глазок не открылся снова.
— Почему вы не уходите, Клейн? Я работаю, а вы мешаете мне сосредоточиться.
— Это очень важно. Я собрал сведения, которые помогут нам спасти Джудит от обвинения в убийстве. Но мне нужна ваша помощь. Уверен, что вы не желаете ей зла, она слишком много значит для вас. Впустите меня, и мы обо всем договоримся.
Глазок опять закрылся, и наступила тишина. Затем дверь распахнулась. Брилль был одет в коричневые вельветовые брюки, бело-зеленую футболку и шикарные ботинки, которые наверняка производили фурор в университетских кругах. В правой руке он держал книгу, заложив пальцем нужную страницу. Я и в самом деле оторвал его от работы. Вид у него был слегка диковатый, круги под глазами старили его. Брилль достиг того возраста, когда внешний вид зависит от количества часов, отведенных на сон и степени физического и умственного напряжения. В хорошие дни он мог выглядеть молодым человеком, но сегодня, похоже, был плохой день.
Он провел меня в комнату с окнами, выходящими на небольшой балкон. Комната была комфортабельная, обставленная со вкусом и без особых претензий. Она, по-видимому, служила гостиной, здесь не было ни книг, ни бумаг — ничего, связанного с работой. Брилль сел в кресло у окна. Я устроился на голубой софе, стоящей напротив. Мы смотрели друг на друга сквозь окутывающие нас сумерки.
— Вы говорили о каких-то новых сведениях, — произнес он сухо. — Я желал бы знать, о чем идет речь.
— Речь идет о многом. — Я не хотел раскрывать свои карты слишком быстро. — Я многое узнал после нашей беседы в среду у вас в кабинете. Теперь я понимаю, что было ошибкой пытаться принудить вас к откровенному разговору. Я подозревал, что вы что-то от меня скрываете. Но не знал, что вы просто не вольны были рассказывать о многих вещах.
— Вы намекаете на мои отношения с Джудит?
— Именно. С Джудит и Джорджем. Тогда я пришел, чтобы задать вопросы о нем,
Брилль жестом прервал меня:
— Очень хорошо, мы оба ошиблись в тот день. Но это больше не имеет значения. Теперь весь мир в курсе моих отношений с Джудит. И это будет использоваться, чтобы завалить ее на процессе. — Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. — Бог мой, у меня до сих пор в голове не укладывается, что ее обвиняют в убийстве. Это абсолютно немыслимо.
— Вы ведь любите ее?
Я едва расслышал его голос:
— Да, я безумно люблю ее.
Я отгонял раздражение, не желая возобновлять сцену, которая разыгралась между нами накануне в квартире Джуди. Несмотря на отвращение, я должен был сохранять спокойствие.
— На вашем месте я бы не слишком волновался из-за обвинения в убийстве, — сказал я. — Я могу подтвердить ее невиновность. У меня есть почти все необходимые для этого доказательства. Дело даже не дойдет до суда.
Брилль широко раскрыл глаза и нерешительно взглянул на меня, колеблясь между надеждой и недоверием. Он хотел верить мне, но боялся, что я заманиваю его в какую-то ловушку.
— Вы уверены в этом? — спросил он. — Что вы нашли?
— Джордж Чепмэн не был убит своей женой. Его вообще никто не убивал. Это было самоубийство.
Он нескоро постиг смысл сказанного. Затем лицо его прояснилось, он шумно вздохнул и вытер пот со лба.
— Он был сумасшедший. Более сумасшедший, чем я полагал.
— Мало знать, что это было самоубийство, нужно это доказать. Здесь-то и начинаются сложности. Чтобы избавить Джудит от судебного процесса, я должен собрать неопровержимые доказательства.
— У вас, наверное, есть какие-то идеи по этому поводу. Вы бы не пришли к такому выводу, не имея в голове четкой картины происшедшего.
— Да, у меня есть некоторые идеи. Но мне нужно свести их в одну стройную систему, которую я смогу предложить Гримзу. Иначе он просто не станет со мной разговаривать. Для него дело давно закончено.
— Звучит не слишком утешительно.
— До вчерашнего дня всё было практически безнадежно. Каждый раз, когда я приближался к ответу, происходило нечто странное. Из запертого сейфа исчезло письмо, в Нью-Джерси убили свидетеля, я получал угрозы по телефону, кто-то даже стрелял в меня — целая куча загадочных вещей. Достаточно для того, чтобы у меня появилось желание все бросить и поступить экспертом в страховую компанию. Потом я получил неожиданную помощь.
Брилль с любопытством посмотрел на меня:
— От кого?
— Помощь пришла из очень интересного источника. Вчера после обеда я поехал в книжный магазин и купил там несколько превосходных научных работ по психологии преступника. Вы отличный писатель, профессор Брилль. Я восхищаюсь точностью вашего стиля. Он отражает ваш исключительный ум и образованность.
— Я польщен, что вы так высоко оценили мой скромный труд, — сказал он, покинув кресло и подойдя к буфету. — Но такие комплименты всегда вгоняют меня в краску. А когда я смущен, меня мучает жажда. — Он вкрадчиво улыбнулся. — Не хотите ли выпить со мной?