Прорицатель. Дочь рода
Шрифт:
– Я безмерно счастлива… познакомиться с вами, – на выдохе пролепетала баронесса, бросила на меня косой взгляд и повернулась к отцу. – Андрей, мой Маркуша перестал слушаться меня.
– Эм… об этом я и хотела сказать, – я прочистила горло и посмотрела в прищуренные глаза отца. – Этот хамелеон пришёл в мой сад и выбрал меня хозяйкой…
– Фх-фух, – Свиридова шумно выдохнула воздух и надула щёки. – Это… это… просто возмутительно! Да ты знаешь, кто подарил мне Маркушу?! Он стоит целое состояние! Я не позволю!
– Вы забываетесь, баронесса, – холодно отчеканила Жанна. –
Она добавила в голос ещё больше холода. Если бы я не была уверена в её огненном даре, задумалась бы о том, что её предки породнились с ледяными магами Пустоши.
– Более того, непременно расскажу знакомым о невоспитанности и несдержанности местной аристократии. Мы – цвет нации, гордость Империи, высшая кровь. Такое поведение недопустимо.
– Но это же… разломный хамелеон, – всхлипнула баронесса и капризно топнула ногой.
– Именно. И, согласно закону о защите магических существ, теперь он принадлежит Ярине Войтовой.
Жанна была холодна и прекрасна, как и подобает истинной аристократке. Иногда я завидовала способности подруги, которая легко включала режим высокородной стервы. Я так не умела. И тем удивительнее было то, что эта девушка стала близкой подругой Ярины. Мне она перешла по наследству, так что я была очень рада такому бесценному подарку судьбы.
Дальше виконтесса напомнила Людмиле Свиридовой, что выбор хозяина разломными животными случается крайне редко, но во всех случаях такие питомцы умирают медленной смертью, если их разлучают с новым хозяином. Это я знала и так, хотя обрывки памяти Ярины в который принялись хаотично метаться.
Хорошо, что отец был занят тем, что успокаивал свою невесту и важничал, иначе бы он заметил, как моё лицо перекосило. Память Ярины ускользала. Я неделю провалялась в лихорадке, не тренировала ни тело, ни магию. И это помогло усилиться Хаосу. Он начал разрастаться во мне, набирать силу и чуть не уничтожил воспоминания девочки, без которых мне пришлось бы несладко.
Я прослушала ту часть разговора, которая касалась компенсации за питомца баронессы, на автомате кивала Жанне, когда провожала её до машины. Даже таскающийся за мной хамелеон не вызывал во мне никаких эмоций. Я закрылась. От всего мира – внешнего и внутреннего. Держала мысленный барьер и старалась не думать ни о чём.
В состоянии лёгкой прострации я перебрала гардероб, отстранённо отметив, что за лето подросла и половину вещей пора выбрасывать. Так же безразлично я смешала ингредиенты для заживляющей мази и сделала заказ на новую школьную форму.
Привычные действия помогли – я начала приходить в себя, когда Ирида вынесла из комнаты последнюю гору вещей, выброшенных мной из шкафа. Ещё один заказ был отправлен семейному портному, ну а я только сейчас подумала, что было бы неплохо потрясти отца за карман. Я выбрала ткани из последней коллекции, аксессуары – с полудрагоценными камнями, а не как обычно с искусственными.
Кажется, я готова показать чуть больше. Ярине Войтовой пора выходить из тени. Если я решусь исполнить клятву, данную умирающей девочке, мне нужно получить
Раньше я сторонилась аристократов, отклоняла приглашения на встречи в неофициальной обстановке и чуть не загубила все свои начинания, отказав в ухаживаниях третьему наследнику графа Макарова. Ну а чего он хотел? Его предложение было оскорбительным и неуместным.
Это баронесса Ермолаева могла тешить себя иллюзиями, что его сиятельство снизойдёт до брака с ней. Мне же прямым текстом сказали, что я гожусь только в любовницы. Ага, настолько я ущербна, что графский отпрыск готов ждать два года моего совершеннолетия, а потом изменять жене со мной.
Нет, я видела, что Евгений Макаров пускает на меня слюни, видела его желание обладать мной. Но, как по мне, это походило на страсть к коллекционированию лошадей у отца. Красивые, родовитые, разных мастей – Андрей Войтов не скупился на покупку шедевров селекционной науки.
– Эй, а ну, перестань! – прикрикнула я на хамелеона, который принялся выпускать язык в стену, оставляя на обоях липкие следы. – Как там тебя? Маркуша?
– Ахашши, – прошелестел едва слышно хамелеон, плюнул в стену ещё раз и удовлетворённо улёгся у моих ног.
– Тебя зовут Ахашши? – уточнила я, ящер кивнул и зажмурил три глаза из четырёх. – Если ты меня понимаешь, то какого варха ты портишь стены?
– С-с-след. Магия. Лиш-ш-шнее.
Хм… я присмотрелась к художеству Ахашши и вздрогнула. На одном из нарисованных розовых бутонов был артефакт, замаскированный под узор обоев. Надо же, какая тонкая работа. Что это? Прослушка, проверка присутствия или полноценный следящий артефакт?
Я принялась думать. После возвращения я на неделю свалилась с лихорадкой – за такое время не получится сотворить подобный артефакт. До моего полёта в шахты в комнате точно ничего не было, я бы заметила. Или у отца была заготовка, которую он потом активировал?
Плюхнувшись в кресло, я оглядела комнату. Артефакт деактивирован, а вот обычные камеры и микрофоны я так быстро не найду. Надо быть аккуратнее и следить за языком.
Что же делать? Мой ящер видит только магический след. Наверняка он и в сад пришёл, почувствовав энергию, которой я делилась со своими травками. Демонстративно искать камеры тоже не стоит. Вошедшая в комнату Ирида навела меня на одну мысль…
– Ирида, посмотри, что это гадкое животное сделало! – жалобно воскликнула я, подведя служанку к стене.
– Ох ты ж, батюшки! – всплеснула она руками, глядя на потёки зеленовато-бурой слизи. Попробовав оттереть полотенцем слюни хамелеона, Ирида нахмурилась и обернулась ко мне. – Не оттирается, непотребство этакое…
– Сдирай их все. Начисто, до самых стен. Хочу другой рисунок. И мебель всю пусть выносят.
Требовательности в моём голосе хватило бы на двух баронесс Свиридовых, а ведь именно невесту отца я сейчас и копировала. А что? Ей можно, а мне нет? Раз уж отец решил жениться на такой, как она, пусть привыкает. Теперь в его доме будет целых две капризных женщины. Красота же?
Конец ознакомительного фрагмента.