Прорицатель
Шрифт:
Мир Лирд'Алля, Отравителя и кову оставался чужим и холодным, но вскоре в глазах Мея обрёл какую-то дикую, обворожительно-загадочную красоту. Места, где они проходили, были удивительно малонаселёнными и потому просторными — а Мей так отвык от этого в духоте того мира, где жил перед этим. Могучие хвойные деревья, совершенное бездорожье, снега и озёра, покрытые голубоватым льдом — вот что он видел, но понимал, конечно, что этим дело не ограничивается. Среди знакомых ему, вполне заурядных животных попадалась вдруг белка размером со среднюю дворнягу или мохнатое существо, намертво прилипавшее
Грязи, нищеты и запущенности правда было много — собственно, ничего другого в жизни местных людей Мей не заметил. Они были тёмные и угрюмые, привыкшие к холодам, войне и скудной пище, но довольно гостеприимные. Они молились двум своим богам, мужчине и женщине (а кто-то — и не только им, но тайно), чтобы скорее пришло лето и чтобы Император сразил Серого Князя.
Им не встретилось никого, кто сказал бы хоть слово в защиту Князя; хотя в чьих-то речах, особенно в женских, проскальзывало сочувствие, но в целом его явно считали смутьяном и помехой. Может, в других краях было и не так, но исходя из видимого положения дел Мей вообще не понимал, как Князь до сих пор держится и чего в конечном счёте добивается. Из Кнеши, само собой, не удалось больше вытянуть никаких подробностей насчёт него.
Два названия местные упоминали с неизменным благоговением — Лирд'Алль (не вся империя, а её столица) и Армаллион, священный остров, где находится Орден Спящей Богини. По просьбам Мея им на разные лады твердили расхожую легенду об этой Богине и рассказывали всевозможные байки о чисто женском Ордене, половине из которых было трудно поверить. Слыша это, Мей всякий раз ощущал тревогу: в мыслях он уже привычно простраивал новые и новые, потаённые связи, и видел, что все нити ведут от той женщины в белом к этому Ордену. Но всё же — всё же сначала им нужно к Императору.
Занесло их, конечно же, в ту ещё глушь, поскольку время всё тянулось, а заветная точка на восковой карте оставалась далеко. Мей устал и как-то одичал; всё чаще в голову лезли мысли о матери, сестре, Нери — верный признак, что всё неладно; он не хотел признаваться себе в этом, но его грызло одиночество — и ещё осознание того, что в этот раз надежды на успех почти на нуле. Кнеша не ускорял движение и мешал ему думать, но на фоне озлобленности Мей только острее чувствовал болезненную привязанность к нему, которую отдирал от себя уже несколько лет, как приставший к одежде репейник.
Однажды ночью, терзаясь бессонницей после очередного «приступа» Дара, Мей прокрался на крыльцо родового дома, где они приютились. Открывшийся вид вызвал у него судорожный вздох — настолько это было прекрасно, прекрасно и огромно. Они подошли совсем близко к скалам, которые громоздились теперь под самым носом, занесённые снегом и похожие на затаившихся в темноте великанов. На чёрном небе проглядывали звёзды, и снег чуть серебрился в их робком свете. За краем посёлка начинался всё тот
— Не спится? — спросил Кнеша, мягко подходя сзади. Мей кивнул, не оборачиваясь, и невольно напрягся. Кнеша встал рядом, прислонившись к перилам, и тоже уставился в ночь; по лицу у него бродила презрительная улыбка, а щёки, насколько Мей мог заметить, горели, будто в лихорадке. Он даже не накинул на себя ничего мехового и вышел в лёгкой рубахе — крайне не предусмотрительно, учитывая погоду.
— Ты бы оделся, — сварливо посоветовал Мей. — Нет времени тебя выхаживать.
— Правда? — Кнеша вопросительно приподнял бровь. — Так торопишься в Лирд'Алль или боишься, что отплачу тебе потом, как этой Галке?
— Глупость. Я не слепой и не слабее тебя, так что первое.
— Не слабее, зато неповоротливее...
— Ну, это мы уже проверяли.
— Точно.
Они помолчали. Взгляд Мея скользнул поверх головы Кнеши: прямо над ним, на навесе, торчала мощная намерзь из сосулек. Это ему не понравилось, но он ничего не сказал.
— Интересно, какие у них тут казни распространены? — задумчиво промолвил Кнеша.
— Казни?...
— Ну да. Когда мы заявимся к Императору — нас прикажут четвертовать, повесить или что-то более необычное?... Ну, знаешь, чан кипящего масла, клетка со львами... — он явно входил в раж. Мей засмеялся, но вышло как-то невесело.
— Не думаю, что тут есть львы.
— Плевать. Какие-нибудь другие твари... Вроде той, что мы тогда видели, с крыльями.
Мей снова промолчал. Подобных они больше не встречали, однако он стал чаще смотреть на небо — понимал, как это нелепо, но продолжал лелеять свою мечту о драконах.
— У тебя было видение, — резко сказал Кнеша. — Недавно.
Мей потянулся к зеркалу, чтобы показать ему (уговор есть уговор), — но Кнеша, как ни странно, мотнул головой.
— Нет. Расскажи мне сам.
Мей помедлил, собираясь с мыслями. Формулировать видения ему всегда было трудно даже на письме, не то что устно.
— Снова женщина, но другая... Моложе, — он нахмурился, припоминая подробности. — Скорее всего, из того же Ордена. Я знаю только, что она нарушила клятву... Обет... Безбрачия, возможно. Я видел её сына. Если она родит, он будет важен для всего этого мира. Вот и всё, собственно.
— Скучно... — разочарованно протянул Кнеша. — Кем бы она ни была, это случится, только если мир не развалится по частям раньше... Хотя пока я не вижу признаков развала. Точнее, их не больше, чем везде.
— Я тоже не вижу, — согласился Мей, заново очарованный ночным видом. — Но их и не должно быть. Вся суть в том, что это произойдёт резко, когда никто не будет готов. Это слишком несправедливо.
— Несправедливо?... — Кнеша хмыкнул. — Ты знаешь моё мнение. Справедливо всё, что происходит. Особенно с людьми — они заслужили это... Ладно, ладно, мы заслужили, так лучше? Все, каждый.
— Но взгляни только на это место, — Мей повёл рукой вокруг себя — не столько для того, чтобы убедить Кнешу, сколько чтобы не согласиться с ним самому. — Разве оно не прекрасно?