Прорицатель
Шрифт:
И ещё к Мезору начали приходить сны — не только о юности, жене, Айреге и Меакаре, но и о том тощем мальчишке с Улицы Кожевников. Ночь за ночью он видел, как Близнецы, гибкие и безжалостные, будто кошки, перерезают ему горло от уха до уха, жадно вгрызаются в плоть... А потом вскакивал в поту.
Однажды утром, когда Айрег ещё не проснулся (спал он всегда на правом боку, тихо и крепко, со строго сжатыми губами, и ничего не говорило о его хвори, кроме испарины на лбу и лихорадочного жара, исходившего от тела) Мезор собрался наконец исполнить то, что давно планировал.
— На Улицу Кожевников! — крикнул он кучеру. Тот хлестнул лошадей, и они пошли, покорно буравя копытами смёрзшиеся за ночь остатки снега. Мезор задёрнул занавески. Конечно, из-за этого станет только душнее, но это лучше, чем терпеть взгляды уличных зевак.
На скамейке напротив него ютились двое дюжих охранников — у каждого короткий меч на поясе и пара ножей в запасе. Возможно, скоро их станет ещё больше — и они так же безмолвно, будто тени, продолжат его сопровождать.
От тряски и спёртого воздуха Мезор вскоре ощутил дурноту и поэтому даже обрадовался, когда его швырнуло вперёд от резкой остановки.
— Приехали, господин мой, — объявил кучер. Первым из кареты вылез один из охранников; он выдвинул ступеньку и помог спуститься Мезору.
Это место встретило его теми же грязью и запустением, что и тогда. Хотя, пожалуй, эта улица ранней весной представляла собой ещё более неприятное зрелище, нежели тёплой осенью. Старые дома жались друг к другу, как голодные воробьи. Мезор подумал, что Айрегу и Совету следовало бы больше заниматься этим кварталом, но тут же упрекнул себя за эту мысль — Айрег и так сделал для Города всё, что мог.
«Если эта кровь пролилась, она на моих руках, — думал Мезор, подходя к знакомому дому и вспоминая свои сны. — Я ведь мог бы отговорить Айрега. Мог бы, но не сделал этого. Трус. Не было, наверное, раньше в Городе правителей-трусов... Ничего, после моей смерти они сами начнут избирать своих повелителей. Нет больше крови Декаров — Меакар не принадлежит Сини... А ждать им недолго».
Он велел страже подождать снаружи и постучал. Как и в прошлый раз, открыла ему беззубая старуха, закутанная в какое-то тряпьё.
— Что угодно господину? — прошамкала она, пытаясь согнуться в поклоне.
— Пройти к семье Онир.
Старуха почтительно отошла в сторону, но, уже поднимаясь по лестнице, Мезор краем уха услышал, как она что-то сердито шепчет своему дряхлому мужу.
Дочь его судомойки ставила что-то в печурку, когда он вошёл. Мезор заметил, что она бледнее, чем прежде, и сильно осунулась; несколько тёмных прядей выбилось из-под её косынки, а бедненькое платье прикрывал тот же застиранный
«Она красива», — снова подумалось Мезору. Идеальный профиль, густо-бархатные ресницы, стройное, здоровое тело. Она стала бы украшением любого замка, теки в её жилах другая кровь.
Так могла бы выглядеть его дочь, если бы она существовала. Но Лилиан умерла много лет назад, разродившись мёртвым мальчиком, так что нечего и помышлять об этом.
— Вижу, Вашей матушки нет, — сказал он, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
— Нет, господин мой. Она работает в резиденции господина градоправителя.
Это правда — большинство его слуг следом за ним перешло в дом Айрега. За кем им ухаживать, кроме одинокого хозяина?
— Простите, что помешал Вам. Я скоро уйду.
— Всё в порядке, господин Декар.
— Я думал, что Вы торгуете на рынке. Не надеялся застать.
«Боги, как же её зовут?...»
— Сегодня — нет.
Он осмотрел всё ту же нищенскую обстановку их комнатушки.
— Ваш брат до сих пор не вернулся из своей поездки?
Она вздрогнула и вскинула на него карие глаза, смотревшие серьёзно и подозрительно.
— Нет, господин мой. Вам что-то известно о Мее?
Мезору ничего не оставалось, кроме как беспомощно покачать головой.
— Я просто спросил... Простите, но я забыл Ваше имя.
— Атти.
— Ах да... Вы бедно живёте, Атти. Вы голодаете вместе с Кейлой, и у вас нет никакой опоры. Я прав?
Она опять опустила голову и промолчала. На щеках выступила краска.
— Я пришёл, чтобы дать вам вот это, — он достал заранее приготовленный, тяжёлый от золота кошель и положил его на стол рядом с собой. — Это единственное, чем я могу помочь, Атти, и единственное, чем могу загладить свою вину, — он перевёл дыхание, — ибо я виноват перед всеми вами. Не спрашивайте, в чём, но виноват.
— Заберите эти деньги, господин Декар, — очень тихо, но твёрдо попросила она. — Я не возьму их.
Он ожидал такой реакции.
— Я просто оставлю их здесь, но не заберу — они в вашем с матерью распоряжении. Можете выбросить их в окно или раздать бездомным. Просто знайте, что этих денег хватит, например, на покупку добротного сельского дома. Они пригодятся Вам и Вашей матушке, когда Вы выйдете замуж.
«Я ведь умоляю её о милосердии, — внезапно понял он, — умоляю пощадить меня. Боги, как всё это ужасно».
Он развернулся и вышел из комнаты.
За время его отсутствия Айрегу не стало ни лучше, ни хуже. Выглядел он так же плохо, только лежал теперь на спине. На фоне запавших щёк и исхудавших рук поверх одеяла особенно выделялись его глаза — прежние, похожие на лёд.
— Оставьте нас, — сказал градоправитель своим слугам и сиделке, когда Мезор вошёл в опочивальню. Двери закрылись, и он произнёс: — Ты был на Улице Кожевников.
— Откуда ты знаешь? — удивился Мезор, но осёкся, увидев выражение его лица. Айрег всегда всё знал.