Прорицатель
Шрифт:
Карлиос?
Нет, не может быть. Ну что за ерунда. Это какая-то ошибка.
Пиарт стоял молча, слушая сбивчивый ропот множества голосов вокруг. Тот самый колокол будто опустили ему на голову — в это нельзя поверить. Карлиос, сын простого крестьянина каких-то северных лордов, был его учеником. Если ещё конкретнее — он был на данный момент лучшим и, что греха таить, любимым, хотя Пиарт не позволял себе заводить любимчиков и никогда не выделял его слишком откровенно. Тем не менее, это было очевидно: явный талант и искреннее рвение Карлиоса всегда поощрялись и одобрялись. Однако он был юношей скромным, даже слишком, к тому же немного неуклюжим, но в то же время болезненно самолюбивым —
Теперь же выяснилось, что его грубо лишили такой возможности. Какой-то абсурд: кому понадобилось убивать студента Академии, безобидного парня без гроша за душой? Может, друзей у него толком не было, но врагов и подавно.
К тому же — баня. Какая низость. Очень может быть, что убийца сейчас в этой же роще.
Выдержав скорбную паузу, Ректор поднял руку в новом призыве к тишине.
— Мы сделаем всё возможное, чтобы уличить убийцу, будь он из этих стен или нет; прошение в суд Меертона [6] уже отправлено. Семье Карлиоса также сообщат об этом в ближайшее время. Погребение состоится послезавтра в полдень — на нашем кладбище, поскольку Карлиос уже отдал себя Академии. Призываю всех, кто знал его, и всех, кому небезразлично это чудовищное событие, прийти и попрощаться. А сейчас прошу подойти ко мне для совещания профессоров, обучавших юношу, и всех тех, у кого есть какие-то сведения или подозрения по поводу преступления. Остальные могут направляться на занятия. Следующие два дня объявляю временем траура.
6
[6] Меертон — городок недалеко от Академии. После падения королевства Ти'арг большинство крупных Городов на этих землях пришло в упадок.
Сквозь гул и топот Пиарт протолкался к помосту. Его жгло множество срочных и внезапно возникших вопросов. Льдистые глаза ректора были глубоки и печальны.
— Пиарт, старина, могу представить, как Вам тяжело. Держитесь, — Ректор даже притянул его к себе и дружески приобнял — никогда раньше он не позволял себе ничего подобного. Подходили и другие преподаватели: подслеповатый, не расстававшийся с посохом астроном Киард, молодой и нервный географ с козлиной бородкой — Пиарт не помнил его имени...
— Когда именно это случилось? И где се йчас тело? — спросил он, высвободившись.
— Сегодня утром, надо думать... Лекарь сказал, что кровь недавно остановилась, когда мы обнаружили его. Тело обмывают и осматривают.
— Я могу его увидеть?
— Мне жаль, но пока доступ запрещён всем.
— Я не все, господин Ректор. Я руководитель Карлиоса... Был им. Я должен...
— Есть какие-то подозрения? — спросил, чуть заикаясь, географ. Жарко не было, но на лбу у него блестел пот.
— Это я хотел узнать у вас, — Ректор посмотрел на него со своим зорким прищуром. — Кем бы ни был убийца, он искусно скрылся и не оставил заметных следов... Дождёмся остальных.
— Да в бездну остальных! — неожиданно для самого себя взорвался Пиарт. — Мне надо увидеть Карлиоса и баню, где это случилось. Немедленно!
— Мы понимаем Ваши чувства, но это невозможно.
— Наверное, он считает, что в деле замешана ботаника, — саркастично подметил неслышно подошедший математик Карлиоса. Когда-то они с Пиартом вместе учились — и много между ними осталось незаконченных разговоров. Вораго, родом из северных просторов бывшего Альсунга, стал первым его другом и кумиром в Академии. И ещё названым братом, а потом — предателем, тоже первым. Целые моря утекли с тех пор, но Пиарт по-прежнему предпочитал не сталкиваться с ним — с его холодным умом, неповторимой язвительностью и болезненно-синими глазами.
— Очень может быть. Возможно, кто-то решил, что мальчик знает слишком много в своей области. Это могла быть банальная зависть, — как мог спокойно сказал он.
— Перерезать из зависти глотку средь бела дня в общей бане? Боюсь, это чересчур даже для нашей родной Академии, — и Вораго принялся невозмутимо набивать трубку.
— Сейчас не время для цинизма, — урезонил его Ректор, и Пиарт мысленно возликовал.
— А, собственно, что м-молодой человек д-делал в этой самой б-бане в учебное время? Он отсутствовал на м-моём уроке, — вмешался географ.
— Вот это нам всем и предстоит выяснить, — подытожил Ректор. Пиарт пообещал себе, что после пойдёт в теплицы — только там, наедине с растениями, он мог обдумывать такие важные вещи.
ГЛАВА II
«Но что от этого мне осталось? одна усталость,
как после ночной битвы с привидением, и смутное воспоминание,
исполненное сожалений»
Гостиница была скверная. Мей понял это, как только переступил порог: уж оценивать гостиницы он научился неплохо. Промозглый и влажный холод, толстый слой грязи на подгнивших досках, устойчивый запах дыма и эля, который так любят северяне, плесень, гнездившаяся по углам... Пара постояльцев оборванного вида жевала пригоревшую яичницу, а хозяйка — дородная женщина в засаленном переднике — оттирала стойку так яростно, будто надеялась проскрести в ней дыру.
Мей подхватил свои вещи — благо их было немного, он привык путешествовать налегке — и направился к стойке. Он, в конце концов, сам решил остановиться в самой дешёвой гостинице, так что нет смысла жаловаться. Зато здесь тихо и даже почти безлюдно, пока остальной Город-во-Льдах сходит с ума.
— Добрый день, — поздоровался он с хозяйкой. Она промычала что-то, не отрываясь от своего занятия. — Есть свободные комнаты?
— Чердак. Или без окна.
— Простите?...
— Без окна. С выбитым стеклом, — снисходительно пояснила женщина. Мей поразмыслил; весна на севере была порой странной и именовалась весной разве что исключительно формально. С тем же успехом он мог просто спать на улице.
— Тогда я займу чердак.
— Серебряник в день, — тряхнув головой, хозяйка подняла взгляд, и Мей увидел, что у неё ужасное косоглазие. — И семь медяков за завтрак.
— Обойдусь без завтрака, — сказал Мей и развязал кошелёк.
Хозяйка достала учётную книгу и огрызком карандаша поставила крестик в одной из граф. Мей заподозрил, что писать она не умеет. Либо она вдова хозяина и гостиница перешла к ней недавно (этим можно объяснить сумрачное настроение), либо подменяет его, пока он в отъезде.