Прорицатель
Шрифт:
— Мон Бенедикт, привезли письмо от самозванца. Тебе в руки.
— Спасибо, Делха, — Бенедикт почти выхватил свиток, одним рывком развернул (Мей успел заметить ряды непонятных значков, выстроившихся в столбцы, а не строки) и погрузился в чтение. Нери нетерпеливо попыталась заглянуть в бумагу, приподнявшись на цыпочки. Вскоре мон сложил послание и ещё больше побледнел, окончательно сделавшись похожим на северянина — он вообще странно выглядел рядом с Нери и её сородичами. Мей заметил, что у него дрожат пальцы.
И ещё кое-что в этих пальцах привлекло его внимание — не просто привлекло, а заставило
Словно гром грянул. Как такое возможно?
Мон Бенедикт носил простой, массивный перстень с чёрным камнем — точно такой же, как у Мея. Перстень Странника.
Их взгляды скрестились — как мечи, со стальным звоном. Нери недоумённо нахмурилась и забрала свиток.
— Да это ультиматум... «Мне известно, что в вашем лагере уже появился или скоро появится прорицатель Меидир аи Онир. Пусть завтра на закате его пришлют на личную встречу со мной, и я обещаю повстанцам мир и покой. Рагнар Кнеша, именем Рагнарата». Откуда он тебя знает — и о том, что ты здесь? И все его пустые обещания...
— Так ты и есть Меидир аи Онир? — изменившимся тоном спросил Бенедикт. У Мея почему-то не было сил оторвать взгляда от его лица, от морщин на высоком лбу. Голова заболела, как накануне видения. — Прорицатель Меидир?
— Да, — сказал он, отгоняя безумные подозрения. — Да, это я. И я поеду, что бы всё это ни значило.
ГЛАВА XVI
«А ныне сыщется ль несчастней кто из смертных?
Томится ль так другой у мук и бед в плену,
Наследовав такую долю?»
Мей всё-таки пошёл один.
Не то чтобы он хотел похвалиться храбростью или решил рискнуть — просто чувствовал, что должен поступить так. К тому же нужно было многое обдумать, а он не смог бы сделать это в окружении кого-то из того пёстрого сброда, который наполнял повстанческий лагерь. Так что он настоял на своём, клятвенно заверив Бенедикта и Нери, что способен себя защитить.
Ему предлагали поехать на снурке, — так они называли своих ездовых животных, — но он предпочёл отправиться пешком. Конечно, после ос его было не удивить даже этим подобием саблезубого тигра, и всё-таки новые виды неудержимо манили.
Мей вышел заранее и брёл не спеша, любуясь окрестностями. Впервые за долгое время ему не было ни жарко, ни холодно, а желудок приятно тяготило: в лагере он наконец-то наелся, хоть и казалось поначалу дикостью брать руками и сидя на полу рис из глубокой миски — причём рис обильно приправленный и смешанный с какими-то злаками.
Мею вообще было поразительно спокойно — будто он и не направлялся прямо в логово к человеку, которого заочно считал врагом. Вокруг была холмистая местность, густо поросшая здешней диковинной растительностью; он даже отвык видеть над собой открытое небо и не дышать лесной прелью. Сгущались синеватые сумерки; зеленоватое ночное светило медленно вытесняло два дневных. С задорным чириканьем проносились в вышине последние стаи мелких птичек; в закатных лучах плясали пылинки. Спускаясь с холма и покидая лагерь, Мей видел пожилого человека в ярких
Лагерь узурпатора невозможно было не заметить или обойти, так что Мея вскоре окружили часовые, и в шатёр Кнеши он попал с завидной пунктуальностью. Рагнар был один: стоял, задумчиво вглядываясь в лезвие лёгкого меча с необычно изогнутым лезвием. На родине Мея таких не ковали.
Доставив его, стражники шумно упали на одно колено, но Кнеша даже не поднял взгляда. Только сказал:
— Оставьте нас.
Их оставили. Некоторое время Мей стоял молча, привыкая к полумраку просторного шатра. Кнеша был ниже его ростом и довольно тонок, но изнеженным не выглядел. Он ответил взглядом на взгляд — в выражении ничего невозможно было прочесть. Красивое, молодое лицо с правильными чертами, в которых, однако, угадывалось что-то хищное; чувственный рот, небрежные пряди волос, тёмные, почти чёрные, глаза — такому прихотливому разрезу, наверное, позавидовала бы женщина.
Разумеется, Нери была влюблена в него. Теперь у Мея не осталось сомнений. Признаться, он ожидал чего-то другого — чего-то более сурового и внушающего почтение.
Но человек напротив всматривался в него не менее пристально. Мей уже находил, что это несколько затянулось. Он ещё раздумывал, стоит ли первым начинать разговор, когда Кнеша сказал:
— Добро пожаловать, Мей.
Надо же, как гостеприимно.
— Меня зовут Меидир.
— Зачем придираться? — он усмехнулся краем губ. — Думаю, ты позволишь мне эту маленькую вольность.
— Откуда ты меня знаешь?
— О, это долгая история, — он неспешно вложил меч в ножны, усыпанные мелкими рубинами, точно каплями крови. — Ты предпочитаешь начать с неё?
— Разве условия ставлю я?
— Можешь попробовать. Задавай вопросы, и я отвечу.
Мей помедлил. К чему он ведёт?...
— Тогда каковы твои планы относительно мона Бенедикта?
Кнеша хмыкнул, прищурившись.
— Вы уже познакомились, конечно. Незаурядная личность, правда?
— Я задал вопрос.
— Хорошо-хорошо... Что ж, однозначного ответа у меня нет. Видишь ли, это напрямую зависит от тебя.
Мей, как мог, скрыл замешательство.
— От меня? Я едва знаком с ним. Я предполагал, что ты знаешь: я только вчера появился в его лагере, — лицемерить не было смысла.
Кнеша улыбнулся, чрезвычайно чем-то довольный.
— Знаю. Я знаю намного больше, чем ты думаешь. Ход с осами был очень неожиданным, признаюсь.
— Это был не ход, — не подумав, поправил Мей. — Просто совпадение.
— Верно, счастливый случай... Один из, не так ли? Ты считаешь себя везучим человеком?
Мей замешкался, окончательно сбитый с толку.
— К чему здесь это?
— Я просто интересуюсь.
— И всё-таки? — надавил он. — Как я могу помочь мону Бенедикту — и могу ли? Или ты звал меня поболтать?
В глазах Кнеши мелькнуло что-то новое, и голос тоже неуловимо изменился.
— Ясно, что нет. Я звал тебя поговорить. Исход нашего разговора всё и решит.
— Исход нашего разговора? — переспросил Мей, подумав, что ослышался. — Это ведь целая война.