Пророчества и иже с ними
Шрифт:
— Во как надо с сестрой ладить! А вы с Миткой только ссоритесь да деретесь, разнимать надоело.
— Так они же обе тети, — скривился мальчишка.
— Что ты, милый! — Баба слащаво улыбнулась и потрепала его по голове. — Поверь мне, это не имеет никакого значения.
До порта мы добрались уже за полдень. Солнце жарило так, словно дождливая Белория отказалась от его услуг в пользу острова. Я сняла шаль, но без нее быстро напекло голову, пришлось остановиться и часок полежать в тенечке. Потом к нам попыталась присоседиться толстая
— Слушай, братец, а как насчет этих россказней про призрака? — пропыхтела я. Если сухую спину шерстяное платье просто покалывало, то потную нещадно кусало. — Ты веришь, что он охотится за Териллой?
— Не-а. Ну что призрак может ей сделать? Показать страшную рожу? Довести до инфаркта заунывными стонами? Вот если бы это зомбяк был… Кстати, отличная версия! Кто-то из магов-повстанцев поднял старого короля из гроба — для того-то его и выкрали! — и душит им врагов родины, впечатляя доверчивых селян.
— Тогда почему речь идет именно о призраке?
— Ну, «неупокоенная душа» звучит как-то благороднее «ходячего трупа».
— Но ведь их даже ребенок различит!
— Ерунда! Парочка заклинаний, чтобы не разлагался и волосы не вылезали, побрызгать духами, помазать фосфором…
— Дар, меня сейчас стошнит!
— Вот сама видишь: за призраком народ пойдет охотнее.
Пока дорога шла в гору, мы молчали, но когда кусочек дыхания высвободился, я жалобно уточнила:
— То есть он все-таки может меня убить?
— Чушь, — отрезал Дар. — Пусть найдет сначала. Или вообще узнает, что ты удрала из замка. В любом случае, ночью нас тут уже не будет!
К порту мы вышли с левой стороны, оставив прибрежный город сбоку. Я так устала и хотела пить, что порт не вызвал у меня никаких чувств, кроме вялого: «Ну наконец-то!» К тому же он не особо отличался от белорского, куда мы с отцом и Даром ездили уже три раза кататься на паруснике знакомого вельможи. В подкове залива чайками дрейфовали рыбацкие лодки, у причала плотненько, как куры на насесте, стояли суда, вперемешку большие и маленькие. По пристани сновали грузчики, купцы и мальчишки, от моря веяло соленой свежестью, от портовой харчевни — жареной рыбой. Перед заведеньицем, к счастью, бил маленький фонтанчик, из которого мы с жадностью напились и воспрянули духом.
Ненадолго.
Все капитаны наотрез отказались брать нас на борт. Некоторые посылали «пешком по волнам» даже не дослушав, другие виновато отводили глаза и бормотали, что рады бы помочь, да никак, третьи предлагали подвезти до середины залива, на что команда разражалась глумливым хохотом. Если мы продолжали настаивать или предлагали деньги, веселье сменялось недоумением, а смех руганью. Один китобой даже пригрозил пальнуть в нас из гарпунной баллисты, если мы сейчас же не уберемся. А на вопрос «почему?»
— Может, у них примета плохая — женщины на борту? — растерянно предположила я.
— Ага, — хмуро поддакнул Дар. — Что не поделят капитана и передерутся.
По одной из отвергших нас палуб действительно прохаживалась, покрикивая на команду, рослая тетка в мореходной робе и по-пиратски повязанной косынке. На другом корабле я заметила сразу двоих, сосредоточенно чинивших сети.
— Тогда не знаю. Но они явно чего-то боятся.
— Может, это контрабандисты?
— Все поголовно?!
— Ну, с такой-то королевой…
— А может, наоборот, мы не вызываем у них доверия? — Я критически представила нас со стороны: две пыльные, потные, бедно одетые бабы даже без котомок. Как будто из тюрьмы удрали.
— Доверие должны вызывать деньги, а не рожи, — справедливо заметил Дар. — Любой нормальный капитан хоть мракобеса к себе на борт возьмет, лишь бы в кармане забренчало. За один твой перстень можно в Белорию и обратно сплавать, а на сдачу вокруг острова покататься. Эти же даже торговаться не хотят. — Брат в раздумье погрыз ноготь, упрямо тряхнул головой и добавил: — А раз так, то ничего и не получат!
Струя ударила на локоть вперед и с бульканьем запульсировала. По груди Дара расплылось багровое пятно, лицо усеяли брызги. Брат сдавленно застонал и попытался зажать дыру ладонью, но в итоге струи стало четыре, между всеми пальцами.
— А я тебе говорила, что там жидкость! — мстительно прошипела я.
— Но не вино же! Я думал, запасы воды в дорогу.
— Да какая уже разница, пусть вытекает.
— Оно же пахнет! Весь док провоняет, рабочие тут же кинутся искать, откуда разит. — Брат кое-как запечатал дырку заклинанием и пошаркал башмаком по песчаному полу, затирая лужицу. С сомнением поглядел на целую с виду бочку, но поправлять не стал, опасаясь еще больше напортачить.
— Идут! — пискнула я, кидаясь прочь от входа.
Мы еле успели спрятаться за грудой тюков, как грузчики вернулись и, взявшись за ту самую бочку, покатили ее к выходу.
— Вот леший! — разочарованно прошептал Дар. — Второй ряд они пропустили, а я думал, это все на один корабль. Теперь только тюки остались.
Я тоже приуныла. Если вставить на место донце и придержать его руками каждый из нас мог самостоятельно, то запаковаться в обвязанный двумя ремнями тюк — никак.
— Может, попробуешь, — мой голос дрогнул, — вернуться один?
— Ты за кого меня принимаешь? — возмутился брат. — Чтобы я оставил бедный народ чахнуть под властью твой тирании?! Гхырушки!
Голос Дара перекрыла куда более ядреная ругань. Ну что же вы хотели от третьего курса, адепт и так старался…
Грузчики поспешно перевернули бочку дырой вверх, но взбурлившее от тряски вино продолжало бить пенным фонтаном.
— Наверное, пробкой было заткнуто, а от тряски она вылетела, — сообразил один из мужиков. — Поищи-кось на полу!
— Сам ищи, — возмутился второй, отпихивая напарника, уже прильнувшего к дырке.