Пророчество Апокалипсиса 2012
Шрифт:
Неодолимая сила многократно повторяющегося наслаждения заставила меня крепко зажмуриться, а когда я наконец смог снова открыть глаза, ее губы по-прежнему удерживали мой член, хотя теперь она посасывала и полизывала его нежно, ласково, как будто желая успокоить этого дрожащего от перевозбуждения «дружка». Ее губы, щеки, подбородок, даже волосы — все было измазано моим липким белым семенем, а огромные черные, как обсидиан, глаза, неотрывно смотревшие на меня, были печальны, чувственны и так нестерпимо прекрасны, что у меня чуть не разорвалось сердце.
Выпустив наконец «дружка» и медленно приподнявшись, Цветок легла
— Это правда, что все, что я делаю с тобой, ты сделаешь со мной?
— Конечно.
Цветок взяла меня за макушку и стала сдвигать мою голову по своему телу, ниже и ниже. Я касался губами шеи, груди, живота и наконец достиг податливого лона. Поначалу я чувствовал неловкость, но освоился быстро и, нащупав сокрытый в ее промежности бугорок наслаждения, принялся ласкать его, сначала медленно, дразнящими, нежными, легкими круговыми прикосновениями языка, а потом все быстрее и сильнее.
Ее бедра взлетали, опадали, содрогались, вертелись под яростным напором моих губ и языка.
Когда же накал ее чувственности начал ослабевать, Цветок попыталась отвести мою голову, заявляя, что ее «пуговка» получила слишком много и утомилась от переизбытка чувств. Однако я к тому времени разошелся так, что превратился в сущее чудовище и, вопреки ее воле, продолжал свое похотливое действо до тех пор, пока снова не пробудил в ней ответную страсть, узнав о ее пробуждении по возобновившимся конвульсивным движениям бедер. Происходившее потом я помню не совсем четко, хотя кое-что в памяти сохранилось. Когда она пыталась скользнуть под меня, я остановил ее словами:
— Все, что я делаю с тобой, ты делаешь со мной, помнишь?
— Да, — боязливо выдохнула она.
Я лег на спину, поднял ее тело над собой, над моим торчащим мужским достоинством, и опустил ее лоно прямо на него.
— Вот так!
— Да! — простонала она, в экстазе закрыв глаза. — Я не рабыня! Я не рабыня!
— Ты имеешь…
— Право! — чуть ли не всхлипывая, простонала она. Плотно закрыв глаза, сжав губы то ли в улыбке, то ли в гримасе, Цветок начала, наверное, самую долгую и сладкую скачку в своей жизни.
И в моей тоже.
Я знал, что Цветок Пустыни никогда больше не будет рабыней.
И я не буду рабом.
23
Кажется, я едва успел провалиться в сон, как Цветок разбудила меня. В руке у нее был прекрасный черный обсидиановый клинок с рукояткой из черного дерева, инкрустированной бирюзой и серебром, который она держала у моего горла.
— Можешь сказать, что я умер счастливым, — сорвалось с моих губ.
— Это не для тебя. Я тут спустилась вниз, чтобы приготовить тебе завтрак, и случайно подслушала разговор Щита со Звездочетом. Речь у них шла о Теноче, о том, чтобы предать его самой страшной и мучительной смерти от ножа и огня. Они это серьезно.
— Ну и что?
— Никто не заслуживает такой страшной участи, даже он.
— И чего ты ждешь от меня?
— Его клетка не так далеко. Ты проберешься туда до восхода. Просунь ему нож. Дай ему возможность спастись.
— Ну, не знаю…
—
— Мы не можем остановить зло повсюду, — сказал я.
— Чистая правда, но мы можем сделать это хотя бы сейчас.
Цветок вручила мне обсидиановый нож, новую набедренную повязку, сандалии и еще одну полоску ткани, чтобы скрыть клинок.
— Да пребудет с тобой Кецалькоатль, — произнесла она.
— И приведет прямиком на жертвенный камень, как только меня поймают, — пробормотал я себе под нос.
Но Цветок была добрейшим, самым сострадательным существом из всех, кого я знал.
Я ни в чем не мог ей отказать.
А потому вышел из дома Звездочета на серые предрассветные улицы Толлана.
Часть IX
24
Доктор Кардифф приступила к устной части своей презентации.
— Четыре месяца назад моя бывшая студентка, археолог Рита Кричлоу, на раскопках в штате Чиапос в Мексике наткнулась на более чем тысячелетней давности тольтекский кодекс [16] и обратилась ко мне за помощью в толковании части его содержания — того, что касалось весьма специфических астрономических наблюдений девятого века. Древний тольтекский астроном зафиксировал в области созвездия Стрельца — они называли это созвездие Чан, или Гремучая Змея, — посторонний объект, движение которого этот астроном отслеживал до его внезапного исчезновения. Все бы ничего, но спустя месяц я зафиксировала движущийся межпланетный объект именно в этом секторе звездного неба. Мои наблюдения в точности совпали с наблюдениями древнего астронома. Более того, мой объект исчез точно так же, как и тот, древний.
16
Кодексы — складные книги древних майя на местной бумаге. (Прим. ред.)
— И есть соображения насчет того, что с ним случилось? — спросил Брэдфорд.
— Мои предварительные расчеты показали, что объект движется по дуговой траектории к нашей планете. Сразу скажу: мой древний коллега пришел к такому же заключению. Он назвал данный объект Тескатлипока — так звали древнего бога бесконечной ночи, тьмы, войны и смерти. Астроном считал, что Тескатлипока направляется к нам, дабы превратить Землю в ад.
— И вы считаете, что между этими двумя объектами существует некая связь? — осведомился генерал.
— Вполне возможно, что это один и тот же объект. Что этот Тескатлипока, который я назвала Стрелец-Икс, собирается нанести нам очередной визит.
— То есть, — уточнил Брэдфорд, — это периодически возвращающийся объект, вроде кометы Галлея?
— Вот именно, — подтвердила доктор Кардифф. — За тем, разумеется, исключением, что это не комета. Никаких признаков кометы ни мною, ни моим древним предшественником замечено не было.
— И этот объект может представлять угрозу? — осведомился генерал Гегберг.