Пророчество часть третья
Шрифт:
– Ольгерд! Если ты будешь всегда так же торопиться, то иди один - как я могу закрывать твою спину, если не успеваю даже реагировать на твои ускорения?
Стряхивая с клинков кровь и забрасывая их в ножны, брат неожиданно для меня задумался и, представьте себе, извинился:
– Прости, я просто не подумал… Их мало было…
– Ну, как всегда… Он не думает, а я не бью… - хмыкнул Глаз.– Делиться надо!
Тебе всегда всего мало, блин…
– А тебе - много… - подколола я мужа.– Вечно плачешь - "хватит, я больше не могу!"… Эх, послал же Господь мужика…
– Это кому много-то? Да я ща…
– Прямо ща?– перебив его, ехидно поинтересовалась я, расстегивая петельку куртки и делая вид, что готова снять с себя все, что на
– Ты охренела?- покраснел Вовка.– Нашла время…
– А что?– сделала я круглые глаза.– Эх, опять отказ… А помнишь, как ты мне пел про север дальний? Мол, герой-любовник, каких нет…
– Харе, клоуны… - обломал весь кайф Ольгерд.– Потом развлекаться будете…
Ноги в руки и бегом!
– Ой, а можно мои ноги - в руки мужа?– хихикнула я и тут же схлопотала по попе.
– Можно! Только щиколотки. А ты - на ручки и бегом по тропе… Будешь выпендриваться, я тебя потолкаю… - пообещал братец и я тут же успокоилась - он всегда выполнял обещания… даже такие гнусные… …Еще четверо нормов умерли, по очереди отлучаясь от отряда по нужде. Пятого, оказавшегося слишком осторожным и внимательным, убил Хмурый. Догнав, сбив с ног и вырвав глотку истошно орущему "Унги!!!" заметившему нас воину. А через мгновение растянутая колонна весьма довольных набегом воинов превратилась в слитный, ощетинившийся оружием, строй. Нормы были отличными воинами, и если бы не лес, нам бы пришлось туго - атаковать вшестером стальную черепаху было бы крайне затруднительно. А, маневрируя среди деревьев, которые не давали врагу грамотно перестраиваться, мы то и дело находили бреши в обороне. И обычно успевали их использовать. Особенно удачно это получалось у Оливии - брошенные ею клинки практически без промаха поражали глазницы не прикрытых щитами воинов второго-третьего ряда нормов. Как только появлялась удобная для броска щель.
Девять из десяти клинков на четверть проредили ряды врага и порядком его взбесили - поняв, что они теряют людей, еще не вступив в бой, и решив, что мы вшестером не такая уж и сила, нормы, завопив что-то жутко страшное, рванулись в атаку. Разбив строй на шесть групп по шесть-семь бойцов. И посчитав, что такое преимущество в количестве им здорово поможет…
Нашу тройку атаковали сразу с трех сторон. Вернее, атаковали с двух, а третья группа нормов рванула за купу тесно растущих справа от нас деревьев, чтобы обойти с тыла и завершить планируемый разгром. Скоростей, на которых мы способны двигаться, они не учли - пока я сдерживала атаки правой, Ольгерд и Угги уничтожили левую группу и, развернувшись, вместе со мной врубились в правую. Я оказалась ведущей, а они - фланговыми. Не раз отработанное положение. Шесть мечей. Атаки по всем уровням одновременно. Плюс скорость, на которой нормы просто не успевали видеть атаки… Вместо боя получилось избиение младенцев.
Лично я защитой и блоками не заморачивалась - слишком медленно двигающиеся клинки врага можно было просто "обходить". А просто колола в незащищенное горло, глаза, подрубала ноги и била под мышки. Те удары, которые, по мнению Ольгерда или Угги, могли мне навредить, блокировали они. И добивали тех, кому, опять же по их мнению, был необходим контрольный удар. Таким образом, к моменту, когда третья, самая хитрая группа, оказалась у нас "за спиной", мы встретили ее лицом, с Угги во главе угла…
Вторая тройка, действовала чуть медленнее нас, но тоже довольно успешно - выписывая замысловатые траектории среди тоненьких стволов группки деревьев, они вывели из себя атакующих их нормов и медленно, но уверенно сокращали количество, начиная с тех, кто быстрее всего выходил из себя и бросался в атаку, отрываясь от основного строя… К моменту, когда наша тройка закончила разборки с третьей группой и присоединилась к общему веселью, перед ними оставалось от силы половина напавших на них солдат…
Веселее всего было Хмурому - пес действовал по своему плану. В начале боя, по моей команде отступив назад, он дождался разрешения действовать, и, по одному выхватывая с тыла занятых
Пара пощечин привела в порядок самых нервных. Потом Ольгерд распорядился найти подходящую для ночлега поляну подальше от трупов и заняться костром и ужином - стоило мне услышать про еду, как я почувствовала, что жутко проголодалась. А через полтора часа наступила ночь…
Сидеть у костра, есть приготовленный из припасов наших жертв сытный ужин и пялиться в небо было бы романтично. Если бы не плач заново переживающих происшедшее с ними во сне измученных женщин. Более-менее спокойно перенесли свое освобождение только две из них, и сейчас сидели вместе с нами, мрачно глядя в огонь и о чем-то напряженно размышляя…
Хмурый, сидя около Эрика и Оливии, млел от удовольствия - его чесали и теребили в четыре руки, и конца и края этому удовольствию не предвиделось. Ольгерд пилил Угги, объясняя тому, как и где в бою он недоработал, хотя, по моему мнению, цепляться к таким мелочам было не справедливо - основной проблемой нашего взаимодействия была появившаяся разница в скоростях, а не тактические ошибки.
Немного послушав объяснения брата, я вдруг почувствовала, что мне становится зябко, и придвинулась поближе к костру. А через мгновение моей спине стало намного теплее - почувствовав, что я мерзну, Вовка подкрался ко мне сзади и обнял меня, прижавшись своим большим горячим телом к моей спине и облапив меня ручищами. Я сразу же разомлела и почувствовала, что вот-вот расплавлюсь от ощущения полного и всеобъемлющего счастья…
Глава 57. Маша.
Дверь, закрывшаяся за Кольеном, негромко щелкнула замком, пробудив во мне давно задвинутые в пыльные углы памяти воспоминания. Про то, что двери могут иметь замки, а не открываться кем попало и когда попало, как это принято в Аниоре; что кроме солнечного света, света факелов и свечей существует электрический или как его там называется этот, включенный для меня Хранителем Ронтара; что ванну можно принимать не в реке или в озере, а в вот такой вот роскошной фигне, которому я даже не могла придумать названия. Воспоминания лезли в голову одно за другим, и к моменту, когда я, раздевшись догола, повернулась к огромному, почти в рост человека, зеркалу, и увидела, во что превратились за время пребывания на Ронтаре мои волосы, и на что похоже обветренное, давно забывшее про всякого рода кремики и маски лицо, я была готова разрыдаться. Быстренько набрав в "ванну" горячей воды, я, кусая губы, залезла внутрь и сдуру посмотрела на свои ногти. И разревелась - то, во что превратились мои когда-то очень даже ухоженные руки, можно было назвать разве что граблями. Или лопатами. Или хваталками. Но никак не руками! А на то, во что превратились мои ноги, даже не хотелось смотреть. И ведь что страшно, шансов на то, что в Аниоре за время моего отсутствия появился хоть какой-нибудь завалящий косметолог или маникюрша, не было никаких! Вообще!