Шрифт:
ДМИТРИЙ СЕРГЕЕВ
ПРОРОЧЕСТВО ЧЕРНОГО ДРАКОНА
Мы сидели на середине склона. Глыбовая россыпь ненадежно висела на его крутизне. Метрах в сорока небольшой ручей рассекал скалу. На другой стороне расселины из каменной стенки выглядывал круглый зрачок - глаз дракона.
Вначале мы увидели его на фотографии. О ней стоит рассказать особо.
Больше часа вертолет мельтешил тенью своих лопастей по розоватым скалам. Собака по кличке Барон маялась от тошноты, лезла ко мне на колени, совала морду в крошечное отверстие в иллюминаторе - оттуда несло свежим воздухом. Ящики с тушенкой, макаронами и сгущенным молоком загромождали вертолет. Поверх ящиков - спальные мешки и рюкзаки. Из кабины
Я засмотрелся на разноцветное сияние горных вершин. Очертание снежных пиков постоянно менялось.
Я нащелкал около десятка снимков. Пленку отправил на базу. Лаборант-геофизик Валерка Бросков в свободное вреця отпечатал карточки и прислал в отряд. Я мельком поглядел: снимки получились неудачные - не те выдержки брал. Хотел пихнуть их во вьючный ящик, но Толя Сухонин перехватил мою руку.
– Что это?
– спросил он, показывая на один снимок.
Я задержал взгляд на том месте, которое обвел ноготь Толиного мизинца, и ничего не увидел.
– Да, вот же, глядите - дракон, - настаивал студент.
И я увидел дракона. Черный глаз чудовища глядел на меня со снимка. Из сочетаний света и тени, из пестрого рисунка трещин и промоин в скале получалось изображение сказочного зверя. Правда, чтобы увидеть дракона, нужна еще была известная доля фантазии.
Место это было недалеко от площади, где работал отряд. Мы с Толиком выкроили два дня и отправились на поиски. "Операция Дракон" - назвали наш поход в отряде.
Мы согнулись под тяжестью рюкзаков. Груза у нас немного, но приходилось лезть на перевал и было нелегко. На вершине вскрыли банку гороха со свининой и банку сгущенного молока. Запивали пресной снеговой водой.
У нас был бинокль, и мы стали рассматривать противоположный склон долины. Первым дракона снова увидел Толик.
– Вижу! Вижу!
– закричал он, протягивая бинокль мне.
Я ничего не различал, кроме снега и россыпей у подножия скалы. Сухонин выходил из себя.
– Ниже смотрите. Еще ниже. Вон там, где скалабашня торчит. Так, чуть правее.
Наконец, понукаемый Толиком, я увидел. Я ничего не сказал, но он сразу понял, что я вижу, и замолчал.
Снежный намет висел над скалою. Ниже сверкал темный глаз дракона. Он именно сверкал, солнце отражалось от зелено-черной его роговицы. Левее, за гигантской трещиной, виднелась зубастая пасть зверя. Рисунок нечетко выделялся на голубом и сером мраморе. Большая часть линий начисто съедена эрозией нужно обладать смелым воображением, чтобы увидеть дракона. Без подсказок Сухонина я бы ничего не разглядел.
Мы засекли направление по компасу и ринулись вниз. Так увлеклись, что не сообразили оставить рюкзаки у реки, с грузом за плечами полезли на противоположный склон, воюя с кустарником и крутизной.
Мы поднялись уже высоко. Небольшой ручей прыгал по размытой скале. Здесь мы увидели глаз дракона. В отвесную мраморную скалу вделан круглый блок из черного диабаза, размером вчетверо больше футбольного мяча. Зрачок окружала роговица из отполированного лабрадорита. Это она играла разноцветным отражением солнечных бликов. Пораженные, мы фотографировали и рисовали молча.
Толик остался наверху, я спустился в расщелину. Слева в нее падал еще один ручей. Его питал снежник, висевший наверху.
Плиты камня, по которым стекала вода, напоминали изношенные ступени. Я посмотрел вверх и увидел вход в пещеру. Крикнул Сухонина. Достали из рюкзака фонарик. Вошли.
Нас обдало подвальным холодом, пустотой и сыростью. Стены пещеры и потолок украшали разводы плесени, натеки кальцита, глубокие тени каверн и трещин. Мы шли дальше, и черная неизвестность отступала
В свете фонарика из тьмы возникали колонны сталагмитов. Я скользнул лучом по ближней из них и едва не вскрикнул из-под натеков кальцита виднелось обнаженное плечо. Фонарик дрожал в моей руке, тонкий луч метался, не попадая на сталагмит. Наконец я успокоился. Мы обошли сталагмитовый столб со всех сторон. Перед нами была всего-навсего гранитная статуя, почти похороненная под наростами известняка.
Мы стали рассматривать другие сталагмиты. Всюду подо льдом и кальцитом прятались статуи. Одни из них высечены из гранита, другие - из мрамора или диабаза. Нигде прежде не встречал я ничего похожего. Изваянные в камне фигуры людей отличались манерой исполнения, поражали угловатыми позами. Они были полны чудовищного напряжения-казалось, камень должен был рассыпаться от силы чувства, вложенного в него древними мастерами.
Я терялся в догадках. Пещера походила на музей, где собраны экспонаты неизвестной цивилизации.
Мы достигли дальней стены. Узкий коридор, загроможденный обрушившимися глыбами, уводил в следующий зал. Пройти в него оказалось невозможным: подземная речка преграждала дорогу. Вода бесшумно катилась у наших ног, русло скрывалось в черном зеве грота. Луч фонарика высвечивал воду на небольшую глубину, дна не было видно.
Из размытого края кавернозной глыбы натечного кальцита высовывался угол кристалла на редкость правильной огранки. У Сухонина был с собой геологический молоток. Толя ударил по глыбе, пытаясь отбить кусок кристалла - послышался звон.
Больше получаса понадобилось нам, чтобы выколотить из камня металлический ящик. На его гладких боках не видно было ни единой трещины или зазубрины. Размером он был с книжный том. Когда мы встряхивали коробку, внутри что-то шелестело и стукалось о стенки.
Невозможно было представить себе, как много времени пролежала коробка в пещере, если со всех сторон она успела обрасти натеками кальцита. Мы взяли ее с собой.
...Не стану рассказывать обо всем, что было после: как мы всем отрядом сочиняли подробнейшее описание находок, как вначале никто не хотел верить нам, а потом из академии наук прислали первую экспедицию - три человека. Мы показали им дракона, почти уничтоженного эрозией, они увидели статуи, погребенные в сталагмитах подземелья... Находки следовали одна за другой, их не успевали обрабатывать. Из трех человек экспедиция разрослась до нескольких сотен, в горной теснине вырос палаточный город.
Десятки, сотни анализов показывали одно: возраст цивилизации - миллион лет!
Что это была за цивилизация? Почему о ней не знали раньше? Когда и отчего она погибла? На эти и многие другие вопросы ответ нашли в металлической коробке, похожей на кристалл. В ней хранились записки последнего человека погибшей цивилизации.
Расшифровкой текста занимался целый институт. На помощь были привлечены кибернетические машины. Наука, техника и культура древнего человечества, хотя и были похожи на наши, однако развивались другими путями. Трудно было сделать точный перевод многих технических названий и терминов, приходилось по смыслу выбирать наиболее подходящие из знакомых нам. Человек, оставивший записки, меньше всего заботился о том, чтобы дать техническую и научную информацию,-он рассказал о трагедии, которая случилась на планете миллион лет назад.