Пророчество Романовых
Шрифт:
— У вас какое-то несчастье, дитя мое? — спросил по-русски голос у нее за спиной.
Обернувшись, Акулина увидела священника средних лет в черной рясе. На голове у него не было клобука, обычного для русских священников, но на шее висел серебряный крест, обязательная принадлежность служителя церкви, как отчетливо помнила с детства Акулина. Она быстро вытерла глаза и постаралась взять себя в руки.
— Вы говорите по-русски, — сказала она.
— Я родился в России. Я услышал вашу молитву. Здесь нечасто услышишь, чтобы по-русски говорили так
Акулина кивнула.
— Какая беда с вами случилась?
Спокойный голос священника действовал утешительно.
— Беда случилась с моим другом. Он в опасности.
— Вы можете ему помочь?
— Я не знаю как.
— Вы пришли за советом как раз туда, куда нужно. Нет лучшего наставника, чем Господь.
Бабушка Акулины, истовая православная, и внучку пыталась научить вере в Небеса. Но раньше Акулине никогда по-настоящему не был нужен Бог. Она чувствовала, что священник все равно не поймет ее, а поскольку ей не хотелось говорить слишком много, она спросила:
— Святой отец, вы следите за тем, что происходит в России?
— С огромным интересом. Я бы проголосовал за восстановление самодержавия. Для России это лучший путь.
— Почему вы так говорите?
— Многие десятилетия у нас на родине продолжалось великое разрушение душ. Церковь была уничтожена. Коммунисты панически боялись Бога.
Акулина нашла это замечание странным, однако она была с ним согласна. Все, что могло сплотить оппозицию, воспринималось как смертельная угроза. Церковь. Стихи. Простая старуха.
— Я живу здесь уже много лет, — продолжал священник. — Америка вовсе не жуткая страна, как нас учили. Каждые четыре года американцы с большой торжественностью избирают президента. Но при этом они напоминают ему, что он тоже человек и может ошибаться. Я пришел к выводу, что чем меньше правительство обожествляет само себя, тем большего уважения оно заслуживает. Наш новый царь должен будет усвоить этот урок.
Акулина кивнула. Что это, послание?
— Вам очень дорог ваш друг, попавший в беду? — спросил священник.
Задумавшись на мгновение, Акулина искренне ответила:
— Он очень хороший человек.
— Вы его любите?
— Мы познакомились совсем недавно.
Священник указал на сумку, висящую у нее на плече.
— Вы куда-то направляетесь? От чего-то бежите?
Акулина решила, что этот служитель церкви ее не понимает и никогда не поймет. Лорд попросил ее не говорить ни с кем, пока они не встретятся в зоопарке. И она должна выполнить его желание.
— Мне некуда бежать, святой отец. Все мои беды здесь.
— Боюсь, я не совсем понимаю, в какой ситуации вы оказались. А в Священном Писании сказано, что, если один слепой поведет другого, оба упадут в яму.
Акулина улыбнулась.
— Если честно, я и сама не до конца все понимаю. Но у меня есть обязательство, и я должна его выполнить. Именно это сейчас и мучит меня.
— И это как-то связано с тем человеком, которого вы, возможно, любите, а может быть,
Акулина кивнула.
— А хотите, мы вместе помолимся за него? Хуже ведь от этого не станет?
— Надеюсь, это поможет, святой отец. А после этого вы мне объясните, как пройти к зоопарку?
ГЛАВА 38
Лорд открыл глаза, ожидая получить новый удар электрическим током или еще один кусок изоленты на нос. Он не знал, что хуже. Но тут до него дошло, что он больше не сидит, привязанный к креслу. Он валялся на жестком полу, а перерезанные путы болтались на ножках и подлокотниках кресла. Мучителей рядом не было. Кабинет освещался тремя лампами и бледными солнечными лучами, которые пробивались сквозь полупрозрачные занавески, закрывающие окна во всю стену.
Боль от электрических разрядов была невыносимой. Орлегов получал наслаждение, меняя точки, к которым прикасался оголенными проводами. Начал он со лба, затем перешел к груди и закончил пахом. Нижняя часть живота Лорда ныла от ударов Прищуренного и электрического тока, растекавшегося по гениталиям. Это было все равно что ледяная вода, попавшая на больной зуб: от страшной боли Лорд едва не отключался. Ему приходилось собирать все силы, чтобы держаться, не терять сознание, реагировать на окружающее. Ни в коем случае нельзя было оступиться и выдать Акулину. Одно дело — какой-то мифический потомок Романовых. Она — совсем другое.
Лорд попытался подняться, но лодыжка затекла, и он с трудом удержался на ногах. Цифры на часах расплывались перед глазами. Наконец ему удалось рассмотреть, что уже четверть шестого. До встречи с Акул иной оставалось всего сорок пять минут.
Лорду хотелось верить, что ее не нашли. Возможно, то, что он до сих пор жив, косвенно свидетельствовало о неудаче поисков. Несомненно, позвонив в половине четвертого и не услышав его ответа, Акулина четко выполнила инструкции.
Лорд ругал себя последними словами за то, что доверился Филиппу Витенко, посчитав многие тысячи миль, отделяющих Сан-Франциско от Москвы, надежной защитой. Влияние тех, кто интересовался его расследованием, способно преодолевать государственные границы, а это означало участие высокопоставленных чиновников. Лорд дал себе зарок впредь не повторять эту ошибку. Отныне он не будет доверять никому, кроме Акулины и Тейлора Хейеса. У его босса есть связи, достаточные, чтобы противодействовать происходящему.
Но все по порядку. Сначала нужно выбраться из консульства.
Орлегов и Прищуренный наверняка где-то рядом, возможно прямо за дверью. Лорд постарался вспомнить, что произошло непосредственно перед тем, как он потерял сознание. У него в памяти сохранилось лишь то, как его тело содрогалось от электрических разрядов, настолько сильных, что начиналась аритмия. Глядя в блеклые глаза Орлегова, Лорд видел злорадство. Последним, что он запомнил, был Прищуренный, отстранявший русского следователя со словами, что теперь настал его черед.