Пророчество Золотого Перуна
Шрифт:
— Нам всем приходится в этой жизни терять тех, кого любим, — так же тихо продолжил Сварог. — Но они продолжают жить пока мы помним о них.
— Ты же бог! — не слушая его, дрожащим голосом проговорил Сергей. — Ты же бог, оживи ее. Чего ты ждешь?!
Отведя взгляд, Сварог присел рядом на корточки. Чешуйчатая кольчуга переливчато позванивала при каждом движении, заставляя Сергея недовольно поморщиться. Почему-то этот тихий звук казался кощунственным рядом с замершей навечно девушкой. Сварога кто-то окрикнул, но он лишь отмахнулся, и когда заговорил,
— Я бог. Но я не Создатель. Но и он не может преодолеть установленные им же законы жизни и смерти. Я не могу дать ей жизнь в этом мире.
Сергей молчал так долго, что Сварог уже собрался уйти, решив что тот хочет остаться один со своим горем, но в этот момент, Сергей вздрогнул, как пробуждаясь от глубокого сна, и произнес:
— Я и не ожидал другого ответа… Скажи, она сейчас в раю, или в аду? То есть…
— Я понял, — остановил его Сварог. — Ее нет в Нави… но ее нет и в Вирии…
— Как это? — не понял Сергей. — Я думал, если есть боги, то и душа должна быть бессмертной…
Он погладил Лику по холодной щеке, чувствуя, как сразу защипало глаза. Он часто заморгал, стараясь сдержаться, но слезы настойчиво застилали глаза, пришлось их вытереть рукавом. Сварог заметил его состояние, и поспешил снова заговорить, отвлекая от горя.
— Душа есть, и она бессмертна… ты прав. Но богов много, и душа не может просто так попасть к ним. Ее должны направить служители бога, или сам бог должен ее забрать в свои чертоги. Только так, и никак иначе. Понимаешь?
— Нет. — не отводя глаз от лица Лики, Сергей покачал головой.
— Миров многие тысячи, в каждых из них есть свой Вирий, своя Навь. У каждого народа они свои, — задумчиво начал рассказывать Сварог. — Когда человек умирает, служители бога направляют душу, дают ей наставления. У всех богов это происходит по-разному. Но если в момент смерти, рядом не будет посвященного в таинство бога, или сам бог не возьмет душу, то…
— Думаешь, я не хотел, что б моя любимая осталась со мной в Вирии навечно? — неожиданно раздался еще один тихий голос. Гулкий, сочный, но полный теплой грусти. Сергей обернулся, и увидел подошедшего чернобородого витязя, котороый вместе со Сварогом расправился с Черными. — Да хоть бы и в Нави! Даже там, я смог бы ее видеть, говорить с ней… Но меня не было рядом…
Он подошел ближе, тоже присел, на плечо Сергея опустилась тяжелая ладонь. Сергею ощутил, что от нее, по всему телу одновременно разлились дружеское тепло, поддержка, сдержанное сочувствие и участие. Он благодарно кивнул чернобородому, мол, спасибо, оценил, и сердечно благодарю.
— Я знаю что такое терять любимую, — почти шепотом сказал витязь, и Сергей увидел, как изменился его взгляд, наполнившись отзвуками давно случившейся трагедии. — Я понимаю твое горе, но мы должны жить дальше. Ради них, кого не уберегли.
— Вы… — начал догадываться Сергей. Он даже выпрямился, позвонки, долгое время находившиеся почти без движения скрипнули напомнив несмазанные дверные петли.
— Да.
Над капищем стоял тихий гул голосов, витязи негромко переговаривались, разводили костры, начинали готовить нехитрый походный ужин. Дым от костров разносил вкусные запахи разогреваемого мяса, звенели чешуйчатые кольчуги.
Неподалеку, сидели Яросвет и Светолика, не решаясь подойти поближе, но и не находя сил уйти. Сквозь застилающий глаза туман, Сергей видел слезы на лице Яросвета, видел грусть Светолики, и был благодарен им за эту немую поддержку.
— А куда… — Сергей поискал подходящее слово, — уходят те, кого не забирают боги?
— Это знает только Создатель. Род.
— А я думал, что боги всемогущи, — криво усмехнулся Сергей.
— Увы, — Сварог развел руками. — Мы совсем не всемогущи. Даже Создатель не всемогущ. Тот, кто умирает, не может вернуться обратно в этот мир. А мы вынуждены жить, осознавая свое бессилие.
— А я ваш меч потерял, — некстати, произнес Сергей, скользя безжизненным взглядом по бездушным деревянным истуканам, торчащим над алтарем.
— Новый скую, — улыбнулся Перун, крупные желтоватые зубы могли сойти за конские, если бы не острые, почти волчьи клыки. — Ты держись, паря. В жизни еще не раз будут потери. Поверь, если бы мы только могли… Она была славным воином, отчаянная. Я бы сам взял ее в свой отряд. Она заняла бы достойное место.
— Отряд? — Сергей был готов говорить о чем угодно, лишь бы хоть немного отвлечься, от боли.
Перун кивнул в сторону витязей, рассевшихся у небольших костров. Не дожидаясь командиров, они уже вовсю жевали мясо, сочно хрустели головками лука, нарезали толстыми ломтями хлеб. Переговариваясь в полголоса, они старались не шуметь, выказывая уважение к пожертвовашей своей жизню ради товарища воительнице.
— Мои орлы! — с плохо скрытой городостью произнес он. — Только самые лучшие. Лика была бы тридцать четвертой.
— Тридцать три богатыря. Все красавцы удалые, великаны молодые, все равны как на подбор, с ними дядька Черномор.
— Эк, как завернул! — восхитился Перун. — Лучше и не скажешь! Только почему Черномор?
— Не знаю… — Сергей впервые за все это время улыбнулся, хотя сердце так и сжималось от тоски. — Наверное для рифмы.
— Ну, если для рифмы… — Перун задумался. — Если для рифмы, то пущай. Хотя лучше бы было: все равны, готовы в бой, с ними дядька Громобой!
— Может быть к костру пойдем? — предложил Сварог.
Сергей покачал головой.
— Нет… я хочу… хочу попрощаться с ней…
— Понимаю, — вздохнул Сварог, тяжело поднялся, колени негромко хрустнули, доспех звякнул, когда стальная наручь коснулась выпуклого нагрудного панциря. — Как будешь готов, скажи. Погребальный костер готов. Она заслужила уйти в последний путь как настоящий воин.