Пророчество. Солнечный монах

Корепанова Наталья Германовна

Эль вздохнул: что ж за неудачный выдался поход. Всё время он попадает в неприятности.

А потом плеснуло раздражение: если б не суровая аскеза, назначенная вэссером, ничего бы не было. Он бы эту речку пересёк, не заметив.

И снова вздохнул: может, наказание и чересчур суровое, но заслуженное. Пора, наконец, с ним примириться и перестать злиться на Энасса. Солнцеликий, наверное, предвидел случившееся, раз в день перед их уходом заставил его дать клятву.

Когда Солнцеликий вызвал Эля к себе, тот порядком удивился и торопливо

двинулся за вестником, прикидывая в уме, в чём он мог так сильно провиниться, что сам глава Обители решил наставить его на путь истинный. Но никаких грехов за собой так и не нашёл.

Войдя в дом Солнцеликого, остановился у порога, поклонился низко, в пол, и, выпрямившись, застыл, опустив глаза.

– Подойди, – раздался голос, и из-за стола встал седовласый, но ещё полный сил мужчина. Тёмные глаза цепким взглядом окинули потупившегося служителя.

Эль поспешно сделал несколько шагов, остановился возле стола.

– Эль, я давно наблюдаю за тобой…

Эль насторожился, гадая, хорошо это или плохо, когда Старейшина за тобой наблюдает.

– И я вижу, что ты уже достаточно знающий и опытный служитель для того, чтобы самому начинать нести Благое Слово.

Эль удивлённо замер: он и надеяться не смел на такое предложение. Нести в народ Слово Солнечной Обители имели право только самые достойные, самые знающие адепты. Неужели Солнцеликий считает его таким?

– Пойдёшь вместе с братьями в мир. Выходите завтра после утренней молитвы. В твоей тройке будут Энасс и Эрист. Вэссером будет Энасс. Слушать его, как меня. Ты понял?

Эль мысленно поморщился, сохранив на лице непроницаемое выражение. Он недолюбливал Энасса, считая его выскочкой, зазнайкой и вообще неприятным человеком. Слишком рано далась тому власть, слишком легко он получил право командовать другими. И сейчас считал, что ему всё дозволено. Подстраивал каверзы новичкам, называя это «обучением в экстремальных условиях», насмехался над промахами молодых адептов, а Эля невзлюбил с первого дня его появления в Обители и постоянно задирал его. Так что в совместном походе Элю придётся несладко, он уже чувствовал, как оторвётся на нём Энасс, будучи полноправным начальником их маленькой группы.

Но он не мог не признать, что в Благом Слове Энасс разбирался прекрасно. И не только понимал его сам, но и умел донести его людям. Его невозможно было смутить, он знал ответы на все каверзные вопросы и мог переспорить любого богослова официальной религии.

Поэтому Эль только вздохнул тихонько, начиная понимать, зачем его вызвал Солнцеликий.

– Ты понял, что я сказал? – уже с лёгкой угрозой в голосе повторил глава Обители.

– Понял, – покорно склонил голову монах.

– Что именно ты понял? – продолжал допытываться Солнцеликий.

–

Я понял, что должен слушать вэссера, как вас.

Старейшина хмыкнул:

– Как-то неубедительно это прозвучало, Эль. Ну-ка, повторяй за мной: я буду слушать Энасса, выполнять все его требования.

Эль нехотя повторил.

– Не буду дерзить и своевольничать.

Эль глухо повторил.

– Буду покорен и полон смирения, как и подобает Солнечному монаху.

Эль опустил голову: Солнцеликий не оставляет ему выбора. Дав обещание, он не сможет его нарушить. И окажется беззащитен перед язвительными насмешками Энасса.

– Повтори! – требовательно сказал Старейшина, и Эль, опустив голову, почти шёпотом выговорил:

– Я буду покорен и полон смирения, как и подобает Солнечному монаху.

И подумал, что плохой всё-таки Энасс вэссер, раз не надеется на свои силы и прячется за спину Солнцеликого.

– Молодец, – удовлетворённо сказал Солнцеликий. – Я доволен тобой. Уверен, что ты сдержишь своё обещание. Можешь идти.

Снова низко поклонившись, Эль развернулся и быстро выскочил из комнаты, с трудом сдержавшись, чтобы с размаху не хлопнуть дверью. Но всё-таки успел удержать себя, и дверь закрылась за ним с тихим стуком.

И Эль уже не увидел, как улыбнулся и качнул головой Солнцеликий. А потом вышел во внутренний дворик, поднял голову к небу и мысленно проговорил:

«Он готов».

Выслушал такой же мысленный ответ, снова улыбнулся и вернулся в свои покои.

Эль тряхнул головой, прогоняя несвоевременные воспоминания, и, прихрамывая, заспешил следом за спутниками.

Через час остановились на молитву, вознесли хвалу Великому Свету и только после этого Энасс разрешил развести огонь и обсушиться. Впрочем, необходимости в этом уже не было. Во время быстрой ходьбы по крутому склону Эль согрелся, да и одежда, обвеянная ветерком и обогретая солнцем, уже почти высохла. И он просто с облегчением уселся у костра и стал помешивать жидкий суп, сваренный из пригоршни крупы да пучка горных трав, которые Эрист насобирал по дороге.

И почувствовал жёсткий взгляд вэссера.

Поднял голову, но тут же опустил глаза и тихо сказал:

– Спасибо, Энасс. Ты меня спас.

Энасс дёрнулся, словно не ожидал этих слов, сжал губы, помолчал, потом сердито ответил:

– Это мой долг, как вэссера, – спасать молодых дураков, которых, не знаю уж, за какие прегрешения, послало мне Великое Светило. Видать, где-то сильно я провинился перед ним, раз назначило оно мне такое наказание.

Эль вздохнул: неизвестно, кто из них кому послан. Но вслух, конечно же, этого не сказал.