Пророчица
Шрифт:
Я понимала, что не стану сильнее. Не смогу ударить так, чтобы он понял: мне было реально больно. Чтобы осознал: так делать нельзя. Резать людям вены, чтобы удовлетворить собственные амбиции. Привязывать доверяющих тебе женщин к ритуальному камню и использовать их кровь.
К черту проклятие! Я любила его. Поверила, что тот день, исполосованный полу — снегом полу — дождем за стеклом его пустынной, холодной квартиры, был во благо. А почему? А потому что так сказал он. Оля не в счет — ей Влад тоже мог навешать лапши.
Единственный вопрос,
Глупая Полина. Влад Вермунд никого не любит. Он бросил племя, ушел. Туда ему и дорога!
У двери Андрея я немного притормозила. Положила палец на кнопку звонка и застыла. Внезапно нахлынули воспоминания: страх за Глеба, волнение, решимость. Они там — те, кого я люблю. Мой лучший друг. Моя сестра. И он. Человек без лица — потому что истинное лицо он никогда не показывал.
Следом пришел вопрос. Малодушный. Почему я? И ответ — отчетливый, простой и до обиды правильный. Я позволила. Верила, не замечала очевидного. И невольно разрешила себя использовать…
— Полина? — Андрей махал ладонью перед моим лицом, стараясь вернуть в реальность. Я очнулась, вынырнула из прошлого и оказалась в настоящем — болезненном и неправильном. — Ты в порядке?
— Нет. — Слабо улыбнулась. — Впустишь?
В небольшой кухне ничего не изменилось. Странные ощущения — мне хотелось перемен, но тут словно жил кусочек прошлого, до событий, почти убивших меня. И я была рада, что хоть где-то он сохранился, ведь в моей жизни места для прошлого больше не было. Я его выжгла. Стерла воспоминания.
Андрей готовил вкусно. Радость, а не мужчина. Даже удивительно, почему еще не женат. Хотя, с его сущностью это и не мудрено — сложно будет объяснить супруге ночные вылазки и дрожащих при встрече с ее благоверным хищных.
— Так тебя можно поздравить? — улыбаясь, спросил он.
— Поздравить?
Вот уж чего точно делать не стоит, так это поздравлять меня. Теперь даже летом придется носить длинные рукава, пряча под ними отпечатки собственной глупости.
— Ну, с ребенком.
— А, это… — Я отвела взгляд и опустила взгляд на скатерть. И как ему удается сохранять ее чистой и белоснежной? Чудеса! И занавески. Белый. Думай о белом, Полина, а не о забрызганном твоей кровью ритуальном камне атли.
— Рассказывай. Что стряслось?
— Мне нужно знать, где найти Первозданных, — выпалила я и замолчала. Одновременно испытала облегчение и тревогу — прятаться негде, остается уповать на удачу. Ну, и на сочувствие охотника.
Андрей молчал минуты две. Думал о чем-то напряженно, пока я рассматривала его из-под полуопущенных ресниц. Похоже, отнесся к моей просьбе серьезно, а это уже что-то. Не посмеялся и не прогнал.
Посмотрел хмуро и прямо спросил:
— Что ты натворила?
— Не я. Глеб.
— Какой Глеб?
— Ну, тот, темноволосый, — объяснила я и, увидев недоумение на лице Андрея, добавила: — Которого ты привязал к стулу.
— Ага. — На лице охотника
— Отрекся от племени.
Охотник со свистом выдохнул. Даже я испугалась немного. Встал, прошелся к плите, нанес на губку чистящее средство и начал усердно тереть варочную поверхность.
— Полина, я не уверен, что правильно понял. Твой друг отрекся от племени. Даже не буду спрашивать о причинах. А ты, по — видимому, хочешь вернуть его обратно, не так ли?
— Так, — честно ответила я.
— А что думает об этом вождь атли? Насколько я знаю, ваши законы…
— К черту вождя! — слишком горячо перебила я. — У Глеба была причина. Веская.
— Смею предположить, у всех, кто принимает такое решение, есть на то веская причина, — поучающее произнес Андрей.
— Меня хотели убить, — выдохнула я, и отвернула рукава блузы. Горло полыхнуло огнем — не думала, что будет так сложно сказать это вслух, признаться.
Охотник ополоснул руки, снова присел. Провел подушечкой большого пальца по еще розовой, бугристой поверхности шрамов, и я поспешно спрятала запястье в рукаве. Отвернулась. В глаза Андрею смотреть не могла — боялась увидеть там жалость.
— Изгнание Девяти, — прошептал он. — Ну, надо же…
— Ты знаешь о ритуале? — удивилась я.
— Слышал. Альрик… Один из Первозданных говорил о нем однажды. — Охотник глубоко вздохнул. — Кто это сделал?
— Влад, — глухим шепотом ответила я. В глазах стояли слезы, готовые вот — вот пролиться. Ненавижу плакать! Странно, но рядом с Андреем смущения почти не было. Наверное, потому что он не часть моей жизни. Встретились, разбежались — делов-то.
Почему же первым делом я пришла к нему — незнакомцу с убийственной силой, способному порвать мою жилу? Пришла с разорванными запястьями и истерзанной душой просить за единственного, кто вступился за меня перед смертью.
— Мне жаль, Полина, — сказал Андрей. Без жалости. Честно. — Он… завершил ритуал?
— У меня не было возможности понаблюдать. Возникли кое — какие трудности — я умирала, — саркастично ответила я. — Но думаю, да. Иначе вернулся бы в племя.
— Да уж… — Андрей ошеломленно покачал головой. — Невероятно!
— Ты будто восхищаешься.
— Извини, — виновато потупился охотник. — Просто давно никто не делал такого. Не прогонял нали, имею в виду.
— И не убивал при этом пророчиц, — зло добавила я.
— Я же извинился!
— Проехали. Так ты поможешь с Первозданными?
— Я не думаю, что кто-то из Первозданных пойдет тебе навстречу, Полина, — серьезно сказал Андрей. — Глеб сам принял решение. Я не могу просить за него, я не могу даже общаться с тобой сейчас.
— Потому что убиваешь таких, как я?
— Вот именно. Понимаешь, Первозданные сами были охотниками когда-то. Они не будут слушать тебя. В них больше политики, чем магии, но в нашем мире каждый из них имеет вес. А еще они знают кучу древних заклинаний и умеют ими пользоваться.