Пророчица
Шрифт:
– Вы бы приказали матушке Элизабет отдать свиток вам, и ей ничего бы не оставалось, как пойти вам на уступки.
Лефевр посмотрел на Кэтрин.
– Матушка сказала мне, что отдала свиток вам. – Он протянул руку. – Пожалуйста.
– Нет.
– Я готов к тому, чтобы, скажем, приобрести его у вас.
– Мне не нужны деньги Ватикана.
– Я предлагаю вовсе не деньги. – Он сделал паузу и стал задумчиво постукивать пальцами по золотому кресту, висевшему на груди. Мы бы могли применить и силу, полагаю, однако в этом случае вы превратитесь в мученицу, а Церковь назовут обителью зла.
Комната наполнилась тишиной. Часы, стоявшие на камине, едва слышно тикали.
Не веря своим ушам, Кэтрин смотрела на него.
– Вижу, вы не ожидали подобного предложения. – Сказал Лефевр. – Теперь перед вами стоит выбор: вы должны определить, что для вас важнее – свиток или мать?
– Почему вы так печетесь об этой рукописи? – спросила Кэтрин. – Когда ООН передаст свитки правительству Египта… Или нет, скажите-ка мне: существуют ли они еще? – Он кивнул. – Понимаю. А сделанные мной фотографии… они тоже исчезли? – Она смотрела ему в лицо, выражение которого не говорило ей ровным счетом ничего. – Итак… Они никогда и не существовали, а этих трех недель и вовсе не было. И как же вы намереваетесь поступить с седьмым свитком? Так же уничтожить?
– Каково ваше решение, доктор?
Кэтрин сказала:
– Полное восстановление репутации моей матери и объявление ее христианкой. И перезахоронение ее тела рядом с могилой отца.
– Процесс начнется, как только я вернусь в Рим. Некоторое время она смотрела на него, после чего сказала:
– Следуйте за мной. – Резко повернувшись, она направилась в кабинет матушки, где на столе лежал седьмой свиток. Не говоря ни слова, Кэтрин подняла его и передала в руки Лефевра.
– И ваш перевод тоже, доктор Александер.
Она отдала ему блокнот.
Его лицо озарилось улыбкой победителя.
– Вы поступаете мудро, доктор Александер.
– Сабина научила нас двум вещам, – произнесла Кэтрин. – Смирению и вере. Я смиряюсь со смертью матери, и ничто на этом свете, даже вы, Ваше Преосвященство, не можете повернуть время вспять и изменить обстоятельства ее смерти. Мать верила, что воссоединится с отцом. Я тоже верю в это.
– Рад, что вы помирились с прошлым.
– Вы не понимаете. Вот что я пытаюсь сказать, Ваше Преосвященство. – Она отошла в сторону, чтобы кардинал смог увидеть монитор компьютера, на котором высвечивалось отсканированное изображение седьмого свитка.
– Я уже ввела перевод на английский, – добавила Кэтрин. – Знакома ли вам эта новая программа? – Она говорила о «Диануба 2000», специально разработанной с целью соединить сто миллионов пользователей Интернета в одно мгновение.
Лицо Лефевра потемнело.
– Кто поверит вам? Без остальных шести свитков, – указал он на компьютерный монитор, – затея не имеет смысла.
– Достаточно и этого. Люди увидят этот свиток и мой перевод остальных шести. Люди поймут, что это подлинные тексты. – Кэтрин протянула руку; ее палец повис над клавишей глобальной передачи.
Лефевр заговорил быстрее:
– Только попробуйте, и вы положите конец христианству!
– Я
– Все эти спасители… Вы только принизите роль Христа в глазах мировой общественности.
– Все эти спасители доказывают, что Иисус являлся тем, кем называл себя. – Она посмотрела на Майкла, и они прочли мысли друг друга. – Свитки Сабины доказали мне, что Он на самом деле существовал, а Его слова истинны.
– Если вы сделаете это, наша договоренность аннулируется. И потом я и слышать не захочу о вашей матери.
– Мне уже все равно, – сказала она.
– Ради любви Господа, – начал он, – не…
– Я поступаю так как раз ради любви Господа. Лефевр бросился к ней с такой скоростью, что застал Кэтрин врасплох.
– Я не могу допустить этого! – закричал он, схватив ее за запястья с поразительной силой.
Майкл ринулся вперед.
– Нет! – остановила его Кэтрин.
И в этот миг подошла матушка Элизабет. Они едва успели понять, что происходит, как она нажала клавишу, и в следующий момент…
Завещание Сабины улетело в виртуальное пространство.
По экрану поползли греческие и английские слова с такой скоростью, что изображение превратилось в одно большое расплывчатое пятно, расползающееся по Сети. Четверо собравшихся в кабинете матушки изумленно наблюдали за тем, как строки скользят по экрану, будто едут на невидимых колесиках; буквы объединяются в невидимые строки и исчезают в виртуальном пространстве. Слова, давным-давно произнесенные на рыночной площади, пронзили взгляды жаждущих глаз: имена древних богов, их матерей-дев, истории распятий и воскрешений, христианских священников и вселенских спасителей, заповеди, написанные на множестве языков. Верующие в новых богов и почитатели новых евангелий могли теперь прочесть все это на своем языке.
Лефевр бросился вперед, намереваясь отключить компьютер, но Майкл преградил ему путь. Кардинал посмотрел на него.
– Вас это больше не касается, отец Гарибальди. Или мне стоит напомнить вам о том, что вы отбываете исправительный срок? Не усугубляйте свое положение. Я пока еще снисходителен, но если вы не отойдете в сторону…
– Ваше Преосвященство, – сказал Майкл, возвышаясь над стареющим кардиналом. – Долгое время я был погружен в себя и уже перестал слышать Бога. Я уверил себя в том, что он не звал меня, что я пошел в священники по ложным причинам. Я не понимал, но теперь понимаю. Быть священником, Ваше Преосвященство, не означает быть набожным и правильным до мозга костей. Главное – распространять по миру веру и надежду. И я знаю, что это и есть мое призвание. Именно к этому призвал меня Господь.
– Это я вас послал на Синай!
Майкл улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– Нет, Ваше Преосвященство. Это были не вы. Майкл отошел в сторону, так как Лефевр уже не мог им помешать.
Когда их взгляды устремились на монитор, настоятельница перекрестилась, и ее лицо озарилось новым миром. Кардинал Лефевр в отчаянии читал молитву, а Майкл стоял рядом с Кэтрин. Слова последней страницы седьмого свитка начали медленно появляться на экране вместе с переводом Кэтрин, и рукописные буквы смешались и превратились в биты и байты…