Пророк, огонь и роза. Ищущие
Шрифт:
«Так вот как всё бывает на самом деле! — изумлённо думал он. — Почему же об этом не пишут в книгах? Неужели такое произойдёт и со мной?..»
Мысль эта казалась почти невероятной, однако не неприятной.
Даже больше: преодолев смущение, Хайнэ попытался себе представить возможную сцену с будущей супругой — с принцессой — и тело тут же откликнулось по-новому, заставив его испытать порцию совершенно невероятных ощущений.
Он закутался поплотнее в одеяло, погружаясь в новые для него сладострастные мечты, и в этом момент двери
— Госпожа Верховная Жрица просила передать, что будет ждать вас в саду, идите, пожалуйста, за мной.
От неожиданности Хайнэ только и смог, что весьма невежливо буркнуть что-то вроде «Да, сейчас» в ответ. Он подозревал, что его поведение перед принцессой Таик, равно как и реакция в тот момент, когда он случайно попал в зал, наполненный девушками, представили его в совершенно невыгодном свете — по крайней мере, герои романов в таких ситуациях выдали бы какую-нибудь красивую фразу, приправив её очаровательной улыбкой, и уж точно не стали бы идти красными пятнами и неразборчиво бормотать что-то себе под нос. Но Хайнэ не мог ничего с собой поделать: в провинции Арне, где он прожил всю свою жизнь, поместье семьи Санья занимало огромную территорию, и он мог бродить по ней много часов, не встречая ни единого живого существа, так что весь его опыт общения с противоположным полом ограничивался сёстрами, служанками и наставницей, которые были бесконечно далеки от образа прекрасной госпожи, воспетой в литературе. Девушки во дворце — и особенно принцесса Таик! — были к этому образу близки, но здесь благоговение и восхищение оборачивались для Хайнэ страшной неловкостью.
Одевшись, он вышел вслед за девушкой в сад, сам не свой от смущения, и там она, к большому облегчению мальчика, его покинула.
Мысль о том, что он всегда будет так сильно бояться девушек, привела его в уныние. Как же тогда завоевывать их расположение?.. Исключительно своей красотой?
О том, что он красив, он знал и часто слышал, однако пока что это достоинство не слишком помогало ему связать хотя бы пару слов в присутствии молодой женщины.
Однако тут взгляд Хайнэ упал на соседнюю аллею, обсаженную глициниями, и в голову ему вдруг пришло: а что если принцесса Таик захочет прогуляться и пройдёт именно здесь?.. Едва дыша, он подошёл к дереву и замер, вглядываясь в просвет между ветвями, украшенными пышными соцветиями.
Стояла прекрасная весенняя ночь, тёплая и наполненная ароматами. Из центральной части сада лились звуки музыки и доносились голоса, среди недавно распустившейся листвы деревьев мерцали светлячки.
Хайнэ вздрогнул, обнаружив на своём плече чужую руку.
— Я обещала исполнить твоё желание, — напомнила Даран.
Он кивнул, испытывая лёгкое разочарование.
Впрочем, кто сказал, что принцесса пройдёт именно здесь? Территория дворца огромна…
Верховная Жрица набросила на его плечи плотную накидку тёмно-синего цвета, запахнула её полы и накинула ему на голову капюшон.
— Зал будет полон учениц, тебя никто не заметит, — пообещала она. — Просто держись поближе к углу, и когда я подам тебе знак, выйдешь вслед
— А если со мной кто-нибудь заговорит? — испуганно спросил Хайнэ, спеша вслед за ней.
— Не заговорит, мы никогда не разговариваем друг с другом во время вечерней молитвы, — покачала головой Даран.
Они прошли через дворцовые павильоны каким-то длинным, запутанным путём и, наконец, снова оказались перед дверями Зала Посвящений.
Даран распахнула их, и сердце Хайнэ сначала подскочило, а потом провалилось куда-то вниз.
Фигуру Алай-Хо заливало фиолетовое свечение, божественное дерево — изумрудное и, сливаясь и перемешиваясь, цветные огни расходились во все углы зала, образуя светящийся контур гигантской восьмиконечной звезды.
Хайнэ позабыл о непристойных картинках, принцессе Таик и своём желании подкараулить её на дворцовой аллее.
— Просто стой здесь и, самое главное, не произноси ни слова, — шепнула Даран, подтолкнув его в угол.
Хайнэ кивнул, не отрывая взгляда от Алай-Хо.
Ему внезапно сделалось хорошо, как будто он после долгих скитаний попал, наконец, в то место, куда стремился, как будто он попал домой.
Девушки в точно таких же, как у него, накидках, некоторые в капюшонах, некоторые с непокрытой головой, стояли молча, но Хайнэ казалось, что они переговариваются на каком-то непонятном, неслышном ему языке — переговариваются с Алай-Хо, и его вдруг охватило отчаянное желание участвовать в этом разговоре тоже.
Ему стало больно в груди, и почти закончилось дыхание — внутри как будто что-то ширилось, разрасталось, рвалось наружу, но от этого, как ни странно, было хорошо, а не плохо.
«Прошу…» — бессильно взмолился он, сам не понимая, чего именно хочет.
А потом Верховная Жрица внезапно снова обратилась к нему, и Хайнэ ощутил это так, словно его грубо и бесцеремонно откуда-то вырывали, из полусна или видения или, вернее всего, из океана, в волны которого он погрузился — прямо на холодный воздух.
— Хайнэ, ты слышишь меня? — с беспокойством спрашивала Даран.
Он с трудом кивнул.
— Меня зовут в покои Светлейшей Госпожи. Подожди здесь, я вернусь и выведу тебя. Ты понял?
— Да, да, я понял, госпожа, — прошептал Хайнэ спокойным голосом.
Даран внимательно вгляделась в его лицо, потом кивнула и вышла из зала.
Мальчик снова возвратился взглядом к Алай-Хо.
«Если бы быть хоть немного поближе», — пронеслось у него в голове.
Он быстро огляделся вокруг себя и осторожно шагнул вперёд.
Никто не обращал на него ни малейшего внимания.
Хайнэ проскользнул в первые ряды и замер, глядя из-под капюшона на гигантские крылья Алай-Хо, казалось, источавшие снопы серебристо-лилового цвета.
А потом откуда-то сверху грянула музыка, и он снова обо всём позабыл.
Его охватили восторг, ликование — и такое пронзительное счастье, что это было почти невыносимо. Ему показалось, что он уже очутился в волнах Звёздного Океана, купается в ослепительных лучах света, но этого было мало — он всем сердцем и всем своим существом рвался к чему-то, к кому-то…