Пророк, огонь и роза. Ищущие

Вансайрес

Порой она чувствовала себя виноватой и перед Андо тоже. Жители его родной деревушки отчаянно ему завидовали — ещё бы, много ли таких людей, кому выпадает удача связать судьбу с богатой женщиной благородного происхождения?! — однако принесло ли это ему большое счастье?

Попав в дом жены, он лишился возможности видеть своих родных и вообще выходить за пределы дома — таковы были правила, установленные для подобных случаев — и если Райко жаловался, что его считают существом низшего сорта, то Андо был таковым вдвойне. Дети жены относились к нему, в лучшем случае,

как к ещё одному слуге, её гости смотрели на него как на забавную зверушку.

Однако он никогда не высказывал претензий и сохранял хорошее расположение духа.

Неужели он мог любить её так сильно, чтобы пойти на всё это?

Поначалу Ниси, привыкшая к тому, что мужчины благородного происхождения буквально засыпают женщин излияниями своих чувств, не могла понять, что у Андо на уме — он ни разу не говорил ей о своей любви и не выражал почти никаких эмоций.

Однако это же и привлекло её в нём после разочарования в столичной жизни с её лицемерием.

К тому же, в конце концов Ниси пришла к выводу, что поступки говорят лучше любых слов.

Ради неё Андо даже смирился с тем, что у него никогда не будет детей… по крайней мере, он сам так считал, а разве может быть что-то худшее для мужчины?

В действительности Ниси с самого начала решила, что дети у них с Андо всё-таки будут, как бы ни отнеслись к этому окружающие, однако не торопилась сообщить об этом решении мужу. Почему? Она не понимала сама.

Все считали её милосердной, однако, быть может, в глубине её души скрывались те же коварство и жестокость, о которых сокрушались поэты и писатели, выводившие горестные строчки о женщинах с сердцем как камень, играющих мужчинами, как игрушками?

Ниси чуть усмехнулась этой мысли.

Андо отвлёкся от своей работы — он расписывал очередную шкатулку — и скосил на неё взгляд.

— Почему ты так смотришь на меня? — спросил он с лёгкой улыбкой.

— Просто, — улыбнулась в ответ Ниси. — Смотрю.

Она думала о его внешности: пышные, слегка вьющиеся каштановые волосы, борода, загорелая кожа, карие глаза, глядевшие с лаской… это было далеко от канонов столичной красоты, ближе всех к которой был бы Райко, если бы не его морщины и угрюмый вид, но по-своему Андо был красив.

Если у него родится сын, ему придётся тяжело: женщина благородного происхождения не захочет иметь с полукровкой дело, а идти в дом к простой крестьянке он, рождённый в богатстве, скорее всего, не захочет сам. Девочке было бы проще… но ведь Ниси пообещала и сестре, и себе, не использовать методы, при помощи которых можно зачать ребёнка определённого пола.

Она наклонилась и подняла одну из уже законченных шкатулок Андо — она была сделана с большим старанием, однако всё же не слишком умело.

— Зачем ты их расписываешь? — спросила Ниси. — Ты ведь знаешь, что получается плохо. У тебя нет таланта.

И снова промелькнуло в голове: зачем я так жестока? Где присущее мне милосердие, за которое меня так хвалят?

Словно что-то вдруг нашло…

Однако Андо, казалось, не обиделся.

— В Аста Энур посредницами

между богами и людьми являются жрицы, — сказал он, глядя на жену ясным взглядом. — Наши женщины не могут становиться жрицами, а другие к нам не приезжают, но наши матери всегда говорят, что увидеть богов можем и мы — они приходят, когда мы трудимся, и безмолвно наблюдают за нашей работой. Возможно, это неправда, и придумано нам в утешение, — добавил Андо спокойно. — Но мои чувства говорят мне то же самое.

— А если я её выкину? — спросила Ниси, вертя шкатулку в руках.

— Мне будет жаль. Но не думаю, что это как-то отразится на том, что я ощущаю.

Ниси, наконец, опомнилась.

Она присела на пол рядом с мужем и обняла его рукой за плечи, стремясь загладить свою жестокость.

— Ты чем-то огорчён, я вижу, — прошептала она.

Андо не стал отрицать.

— Сегодня утром здесь было много людей из дворца, — сказал он. — Я разговорился с одним из слуг, и он сказал мне, что в провинции Кану свирепствовала болезнь, умерло много людей.

Он был родом из Кану, и там до сих пор жили все его родственники, видеться с которыми он больше не мог.

— Ты хочешь поехать к своей семье? — спросила Ниси.

— Нет, что ты, — возразил Андо. — Я не имею право нарушать закон. Но если бы ты могла послать кого-нибудь из слуг, просто чтобы узнать, как…

Он замолчал и уставился на свою недописанную шкатулку.

Ниси потребовалось несколько секунд, чтобы принять решение.

— Я поеду сама, — сказала она.

Андо посмотрел на неё изумлённо.

— Это невозможно, — наконец, возразил он. — Ты не можешь…

— Я поеду сама, — повторила Ниси твёрдо. — И если твои родители больны или ослабли после болезни, я привезу их сюда. Я знаю, что это запрещено, но я сумею настоять на своём. Пожалуйста, не отговаривай меня, я всё равно сделаю так, как решила.

— Разве я могу? — голос Андо по-прежнему был ошеломлённым, однако привычное спокойствие уже начинало возвращаться к нему. — В любом случае, твоё решение — закон.

— Дело не только в тебе. — Ниси всё-таки решила пояснить причины своего поступка, который со стороны мог выглядеть как странное и не свойственное ей сумасбродство. — Дело во мне… Мне тяжело находиться в столице. Можешь считать, что я ухватилась за возможность сбежать, хотя бы на несколько дней. Хайнэ во дворце, а Иннин не нуждается в моей помощи, да и не примет её, так что, думаю, я могу позволить себе сделать то, что принесёт пользу и тебе, и мне.

— Встреча с сестрой тебя не обрадовала? — спросил Андо, глядя на неё проницательным взглядом.

— Я люблю мою сестру, — возразила Ниси не слишком уверенно. — Но не люблю этот город.

Тоном она дала понять, что не желает больше разговаривать на эту тему, и Андо уловил намёк.

— Твой милосердие и в самом деле не знает границ, — улыбнулся он.

«Вот только милосердие ли это? — промелькнуло в голове у Ниси. — Скорее, попытка загладить вину».

Она отвернулась и подошла к окну, глядя на занимающийся рассвет.