Пророк поневоле
Шрифт:
– Зачем же такие долгие разговоры?Ты хочешь узнать еще что-нибудь?
– Ответь мне, только честно, как долго еще просуществует Орда и что будет с Персией?
– Пройдет совсем немного времени, сменится пять поколений и об Орде уже забудут. Персия же станет крепкой державой и через века посмеет бросить вызов самым сильным странам мира. Ты доволен?
– Да. Приятно услышать о возрожденной родине. Я принял решение. Я не могу убить тебя потому, что чувствую, что за твоей спиной встает такая мудрость веков, что не мне принимать решения, которые принимают сами боги. На убийц пророков ложаться вековые проклятия. Вы будете проданы в рабство,
Он негромко хлопнул в ладоши и в юрту тут же влетели нукеры. На этот раз никто не бил нас по различным частям тела. Ноги связали под брюхами лошадей, руки спереди и небольшой отряд понесся во мглу.
Глава седьмая
С восходом солнца стало понятно, что нас везут на запад и заметают следы. Обращались с нами почти корректно . После короткого роздыха нас развязали и придали нам вид членов отряда, закрыв большую часть лица шлемами-мисюрками. С бородами пришлось расстаться. Бритье в полевых условиях - это по-моему уже вид допроса.
Вот так и не удалось посмотреть столицу Орды. Все встречи с Едигеем проходили в его стойбище, где он ,наверно, размышлял о высоком. В два дня мы прошли до Дона. Все это время я размышлял, чей приказ выполняют воины. Было понятно одно - в силу каких-то странных обстоятельств нас оставили в живых. Еще через два дня открылись берега Азовского моря. Вот здесь - то корректность в обращении с нами кончилась разом. В замусоленную шаланду или ладью нас грузили в виде двух подозрительных оборванцев. Наш конвой исчез. Будут ли его зачищать, согласно законам шпионского жанра, нам было до фонаря - мы оба уже сидели за одним веслом. Пестро одетые узкоглазые пройдохи знали свое дело. Хорошо, что кончался, по прикидкам, февраль, иначе мы просто бы околели от холода. Пузатый босс , пощупав наши мышцы и осмотрев зубы, одобрительно хмыкнул и бросил нам на плечи по вонючей дерюге. Похоже местный ОТК проставил первый сорт.
Как я теперь понимал пророков. Ты народу про Фому - они слышат про Ерему. Ты их в дверь - они в окно. Очень вредное для здоровья занятие, причем во все века. Едой для нас никто не озаботился, ночью так стучали зубами, что утром боялись не найти их во рту.
– Что брат?
– сказал я Ждану,- сбылась твоя мечта. Меня продали в рабство. Правда вместе с тобой, но это так - издержки торговли. Сам знаешь усушка, опять же утруска.
Ушкуйник скалил зубы. Веселый парень, повезло мне. Где же теперь наш Артемка? Небось в монастыре псалтырь зубрит - жертва политических репрессий.
Наконец хозяева сподобились и подкинули подобие кулеша в посуде, похожей на банную шайку. Ну, понятно, все руками. Ничего, смолотили за милую душу. Это вам не кофей с эмирами дуть. Далеко слева на берегу завиднелись какие-то строения.
– Тмутаракань , - сказал Ждан.
Понятно. Скоро Керченский пролив.
– На рынок везут, - продолжал воин, - наверняка к генуэзцам.
– В Судак?
– Не знаю такого. Есть Сурож или по их Солдайя, но туда торговые суда не пускают. Так что везут в Кафу.
Значит в Феодосию. Так и оказалось. Видимо наш временный хозяин имел какие-то инструкции и мы, имеющие девяносто процентов вероятности попасть в Турцию или Египет, были проданы купцу с выраженной европейской внешностью. Я ожидал увидеть классический восточный
Скорешившиеся ребята признали меня как обычно за немца и я уже не трепыхался, представившись толмачом и открещиваясь от дополнительных вопросов. Ну, решил немец заработать капусты на Руси, ну, не свезло - бывает с каждым.
Вчетвером стало полегче отстаивать внутрилагерные интересы. Через день к нам примкнули еще двое - Филат и Гридя. У Филата была нехорошая рубленая рана на боку, видно взяли его с бою. Пришлось развязать немалой ширины штаны и вытащить заначенную аптечку. Не так уж она и поубавилась, только потратил мазь на христопродавца амира . Я выдавил из блистера таблетку«Бисептола» и заставил Филата ее съесть, затем обработал рану. Народ с интересом наблюдал за моими манипуляциями.
– Лечец, - прошелестело в толпе и к нашей группе стали пробираться люди.
Я растерянно повернулся к Ждану:
– Что будем делать? Я же не Иисус Христос.
Тот знаками показал соратникам ограничить доступ ко мне и крикнул:
– По одному!
Больше всего было простуженных, причем у двоих были выраженные признаки воспаления легких. Много было с «многочисленными следами легких и средних телесных повреждений», как пишется в протоколах. Были и раненые, но тяжелых не было - кто же их купит? Мужчин везли отдельно от женщин - товар могли попортить. Мне показалось, что среди пленных я самый старый, однако , учитывая местные реалии, мог вполне сойти за тридцатишестилетнего.
Я попросил принести воды из бочки и осторожно распустил в деревянной кружке несколько кристаллов обычной марганцовки. Упаковки парацетамола, аспирина ушли на раз. Несколько ушибов были замазаны «Фастум» гелем –ресурсы почти кончились. Неожиданно меня мягко потянули за руку. Молодой чернявый паренек настойчиво тянул меня к загородке. Подойдя к ней, парнишка выкрикнул имя и к загородке с той стороны подошла такая же чернявая девчонка, державшаяся за живот. Кое-как знаками мне дали понять, что у нее тяжелая форма поноса. Пришлось использовать одну из двух упаковок «Смекты» . Когда в воздухе расплылся выраженный запах ванили, народ образовал вокруг меня кольцо.
– Сейчас родится еще одна легенда, что мужик водой воскрешает человеков,- злобно подумал я. – Опять забыл спрятать буденовку.
Конечно, об антисанитарии при транспортных перевозках я подозревал, но чтобы такая.. Неделя с лишним в вони и грязи изрядно поубавила энтузиазма и ослабила людей. Куда нас привезли? В Венецию или Геную? А может в Лукку или Тревизо? Люди знали рабовладельческие рынки. Мы впятером решили держаться вместе. Когда ватага узнала от Ждана, что раньше я был капитаном, то вопрос о старшинстве был снят мгновенно. Каким - никаким боком, но военное дело мы знали. А в Европе в это время после чумы безлюдье.