Пророк

Шидловский Дмитрий

– Да, учитель.

– Хорошо. Завтра утром я проведу с тобой занятие. Тебе пришла пора взглянуть на старые вещи по-новому. Но сейчас я хочу, чтобы ты встретился с одним моим гостем. Он приехал сюда специально, чтобы увидеть тебя.

Ма поднялся и вышел из павильона. Я последовал за ним. На улице уже стемнело, но я заметил, что в одном из близлежащих павильонов горит свет. Ма направился именно туда. Когда мы вошли в помещение, нам навстречу поднялся китаец лет сорока пяти, облаченный в богато расшитую одежду придворного. Только в Китае при дворе еще носят средневековые

одежды!

– Ли Ю! – воскликнул я.

– Здравствуй, Маленький Дракон, – поклонился он мне.

Я ответил ему на поклон, но не удержался, шагнул навстречу и крепко, по-русски обнял.

– Ты меня задушишь, русский медведь, – пошутил Ли.

Мы сели за стол.

– Судя по одежде, у тебя высокий чин при дворе, – заметил я.

– После кончины отца я занял его место, – ответил Ли.

– Пусть земля будет пухом благородному Ли Ванлунгу, – проговорил я. – Я его должник. Ведь именно благодаря ему я имел честь учиться у досточтимого Ма.

– Отец всегда гордился тем, что представил тебя наставнику, – ответил Ли.

Мы недолго помолчали из уважения к почившему.

– Я приехал к тебе по делу, – произнес Ли. – Учитель сказал, что ты интересуешься Гоюном.

– Его влияние в Поднебесной велико?

– Больше, чем ты думаешь.

– Я так понимаю, что секта «Небесного предела» нашла себе много адептов в Поднебесной.

– Так много, что это уже угрожает стабильности в государстве.

– Так за чем же дело стало? Насколько я понимаю, ваша тайная служба никогда не останавливалась перед чрезвычайными мерами, когда ставки были высоки.

– Ты прав, – печально вздохнул Ли. – но есть одно важное обстоятельство. Год назад Ди Гоюн стал одним из ближайших советников императора. Сын Неба совершенно очарован мудростью Гоюна и строжайше запретил предпринимать против него какие-либо действия. Единственно, чего нам удалось добиться, это уговорить императора не поддерживать секту «Небесного предела» официально. Все-таки Гоюн хуацао, живет за границей. А значит, его приближение к престолу может бросить тень на Сына Неба.

– Но если секта «Небесного предела» все более популярна в стране...

– Александр, – мягко улыбнулся Ли, – популярно учение, но не его создатель. Гоюн живет за границей, а значит, китайцы не могут относиться к нему так же, как к соотечественникам.

– Интересный дуализм, – усмехнулся я. – Но, насколько я понимаю, Гоюн оказывает огромное влияние на внутреннюю и внешнюю политику Поднебесной.

– Огромное, да. Мы с печалью наблюдаем, как император все более и более превращается в марионетку в руках Гоюна.

– Но пойти против императора не смеете? – чуть помедлив, спросил я.

– Александр, ты не хуже меня знаешь историю, – печально посмотрел на меня Ли.

Я отвел взгляд: мне не следовало задавать этот вопрос. Сто лет назад в Китае свергли императорскую власть, и с тех пор дела Поднебесной только ухудшались. Бюрократия практически полностью парализовала державу, коррупция достигла чудовищных размеров, а предприниматели принялись расхищать страну. Итогом разрухи стал ряд жесточайших поражений, которые Поднебесная потерпела от Японии,

и только вторжение русских войск помогло вернуть Китаю утраченные территории. Потом Российская империя поддержала генералиссимуса Чан Кайши, и вместе они разгромили армию Мао Цзедуна, но и это была лишь военная победа. Она уничтожила внутреннего врага, но не смогла решить всех проблем страны. Множество внутренних конфликтов сотрясало великую некогда державу. И со временем Чан Кайши понял, что не удержит власть и не сможет привести страну к процветанию без осознания народом священности власти. Возможно, пример Корнилова вдохновил его. После десяти лет диктаторского правления он вернул престол императорскому дому, и только после этого в Поднебесную вернулась гармония. Отними теперь у народа эту веру – и завтра империя окажется ввергнута в еще более страшную смуту, в этом был убежден весь Запретный город.

– Что подрывает основы государства более, чем монарх, не следующий воле Неба? – спросил я.

– В этом великая ответственность, лежащая на плечах императора, – ответил Ли. – Но если подданные утратят веру в монарха, то даже если он будет следовать Путем Неба, это не спасет страну.

– Следование Пути Неба не может не вести к спасению, – возразил я.

– Только единство народа и монарха может предотвратить хаос, – твердо сказал Ли, предупреждая мой вопрос.

Я посмотрел на наставника.

– Как видишь, при нефритовом престоле нет сил, которые могли бы сопротивляться Гоюну, – сказал мне Ма по-немецки, на языке, которого не знал Ли.

– Чего ты хочешь от меня? – снова повернулся я к Ли.

– Гоюн – это мировая эпидемия, – ответил он. – Нечто вроде коммунизма в двадцатом веке. Коммунизм победила Россия. Мы надеемся, что и нашествие Гоюна остановит белый царь.

– Белый царь был убит коммунистами, – ответил я. – Красные армии разбил генерал Корнилов, крестьянский сын.

– Коммунизм остановил русский народ, – возразил Ли.

– Да, но у белых был достойный лидер. Можно отрицать роль личности в истории, но я иногда думаю, что могло бы случиться, если бы генерал Корнилов погиб. Вы знаете, за день до штурма Екатеринодара артиллерийский снаряд попал в дом, где находился его штаб. Слава богу, генерал в этот момент вышел на улицу и был лишь легко ранен. Случай, но он мог повернуть всю историю России.

– Ну вот, ты и нашел себе применение, – сказал Ма по-китайски. – Корнилову, для победы над красными, потребовалось полтора года. Вряд ли в твоем распоряжении больше. Гоюн усиливается с каждым днем.

– Мне кажется, что только в России он еще прочно не обосновался, – заметил Ли.

– Ошибаешься, – усмехнулся я. – Семь дней назад на меня напали активисты одной социалистической молодежной организации.

– Да, я читал в газетах, – подтвердил Ли.

– Так вот, лидер и создатель этой организации – бывший член секты «Небесного предела». А финансирование идет через подставные фирмы в Венгрии из Калифорнии.

– Ого! – Ли даже присвистнул, совершенно утратив благообразный образ степенного китайского придворного. – Не думал, что Гоюн зашел так далеко.