Пророки и поэты
Шрифт:
ему черты, приписываемые романтической критикой только Шекспиру; он
соглашается с Хэзлитом в том, что, кроме Шекспира, нам никого не
нужно.
Чувствуя свою близость к Шекспиру, Китс писал, что поэт должен держать свой ум "открытым" для всех мыслей - для восприятия внешних впечатлений и образов.
...у великого поэта чувство красоты побеждает все иные
соображения, или, вернее, уничтожает какие бы то ни было соображения.
Характеризуя Поэта, Ките рисует, в сущности, художественный образ Великого Барда:
Характер
мне вообще присущ какой бы то ни было характер...) лишен всякой
определенности. Поэт не имеет особенного "я", он все и ничто. У него
нет характера. Он наслаждается светом и тенью, он приходит в упоение
от дурного и прекрасного, высокого и низкого, богатого и бедного,
ничтожного и возвышенного. Он с одинаковым удовольствием создает Яго и
Имогену. То, что оскорбляет добродетельного философа, восхищает
поэта-хамелеона. Его тяга к темным сторонам жизни приносит не больше
вреда, чем пристрастие к светлым сторонам; и то и другое не выходит за
пределы умосозерцания. Поэт - самое непоэтичное существо на свете. У
него нет постоянного облика, но он все время стремится его обрести - и
вселяется в кого-то другого. Солнце, луна, море, мужчины, женщины
существа импульсивные, а потому поэтичные; они обладают неизменными
признаками - у поэта их нет, как нет у него постоянного облика: он,
безусловно, самое непоэтическое из творений Господа.
"Нет характера" у Шекспира - означает: мощь творческого воображения, абсолютная способность перевоплощения, возможность чувствовать себя то Гамлетом, то Тимоном Афинским, то Кориоланом, то Ричардом III, быть человеком любого склада.
Блейк, Вордсворт, Колридж, Саути, Скотт ценили в Шекспире накал страсти, мощь фантазии, многомерность и полнокровность жизни, синтез комического и трагического начал. Поэтическое воображение было для них чудодейственной движущей силой поэзии, энергией жизни.
Основные панегирические работы Колриджа о Шекспире были написаны после поездки в Германию, и на них явно сказалось влияние Шлегелей, самим Колриджем отрицаемое. Так или иначе совпадение точек зрения удивительное. Как и братья Шлегель, Колридж подчеркивал интуитивную глубину Шекспира, его философское начало и пророческий дар. Колридж отождествил свои романтические взгляды на искусство с преклонением перед Шекспиром, положив начало традиции его возвышения, продолженной Вордсвортом, Шефтсбери, Лэмом, Хэзлитом и другими. Для него Шекспир - новый Вергилий, ведущий искусство по кругам человеческого ада. В "Лекциях о Шекспире и Мильтоне" Колридж отверг деление на высокий и низкий стиль Шекспира, а также обвинения его в дурном вкусе и вульгарности. Уделив много места стилю Шекспира, он выяснил ценность сложной метафорики, осуждавшейся рационалистами за вычурность и нелогичность. Были усилены религиозное и философское начала Великого Вила.
Колридж считал, что до Шекспира театр находился в младенческом
...еще до того, как Шекспир приступил к созданию драматических
произведений, он доказал, что обладает подлинно глубоким, энергичным и
философским складом ума, без которого из него мог бы получиться весьма
незаурядный лирик, но никогда - великий драматический поэт.
Уже в ранних поэмах Шекспир обрел полноту поэтического дыхания, создав "бесконечную цепь вечно меняющихся образов, живых и подлинных в своей мимолетности, величайшим усилием живописно воссозданных в слове, насколько оно способно их воссоздать...
Квинтэссенцией этого виртуозного владения поэтическим словом
стала для Колриджа великая иллюзия, порождаемая шекспировским текстом,
когда, "кажется, вам ничего не сказали, но вы увидели и услышали все".
Феномен Шекспира, считал Колридж, в полном слиянии поэтического и драматического начал. Поэзия рождается "в горниле того же творческого акта, который дает жизнь драматическому переживанию, ибо она есть неотъемлемая часть драматического произведения". Колридж считал, что Шекспир - прежде всего поэт, и лишь затем драматург.
Отличительные черты лирического поэта Колридж видел в "глубоком
чувстве и тонком переживании прекрасного, явленных глазу в комбинациях
форм, а уху - в сладкогласных и достойных мелодиях". При этом Шекспир
как лирический поэт отличался, с его точки зрения, страстной любовью к
при - роде и всему естественному, обладал фантазией, которая соединяла
несхожие образы, с легкостью определяя моменты их сложного подобия.
Более того, раннее творчество Шекспира уже было отмечено печатью
подлинного воображения, сила которого заключается в способности,
"видоизменяя образ или чувство, переплавлять многое в единое".
Соединяя "множество обстоятельств в едином моменте мысли", Шекспир, по
мнению Колриджа, приблизился к воссозданию человеческой мысли и
чувства в их предельной полноте ("ultimate end"), иными словами - в
той органичности проявления, когда они суть единство ("unity").
Отмечая диалектическую природу творческого процесса, Колридж
признавал, что обратной стороной является растворение неповторимой
личности автора в его творениях, явление, в котором Шекспир проявил
себя как гениальный писатель. Более многого другого в творчестве
Шекспира Колриджа восхищало "автобиографическое" отсутствие автора в
его произведениях, что не позволяло отождествить ни одного образа,
жеста или переживания его героев с их создателем. Растворение
единственного, неповторимого шекспировского "я" в сонме характеров,