Пророки
Шрифт:
Она услышала, как репортер на другом конце провода прыснул со смеху.
– У тебя что, экзамен по истории, Царица Савская?
– Просто сообщи мне, если найдешь что-нибудь. Это для меня очень важно. О, мистер Вудхауз – это строго между нами, понятно?
– Как скажешь, Царица.
Чувствуя себя настоящей интриганкой, Эви вышла из телефонной будки и направилась в столовую. Когда она проходила мимо лифта, открылась дверь и показалась напуганная мисс Лилиан.
– О Боже. Я поехала вниз, вместо того чтобы подняться наверх.
Она с трудом удерживала огромный пакет с покупками. Эви решила
– Проходите, проходите, милочка, – сказала мисс Лилиан. – Как приятно, когда приходят гости. Я поставлю чайник.
– Прошу вас, не утруждайте себя! – сказала Эви, но старушка уже скрылась на кухне. Эви услышала шорох спичек и гул газовой плитки. Ей не хотелось участвовать в ненужном разговоре. Уклониться от подобного было главной проблемой в общении со старыми людьми. Эви чуть не споткнулась о пятнистую кошку, которая возмущенно мяукнула и убралась с дороги. Вторая кошка, точнее, кот, черный с желтыми глазами, опасливо смотрел на нее из-под стола. Его едва было видно в полумраке. Войдя в комнату, мисс Лилиан включила свет.
– Какой у вас очаровательный дом, – сказала Эви, надеясь, что ее гримаса ужаса сойдет за улыбку. Вокруг творился кошмарный беспорядок, везде были раскиданы книги и бумаги, все уставлено безделушками – затейливыми часами, показывающими разное время, бронзовыми канделябрами с прогоревшими свечами, картинами с конными пилигримами на холме, растениями в горшках. Наверху красовались бюст Томаса Джефферсона, увядшие цветы в вазе, где вода превратилась в тонкую пленку, и небольшой раскрашенный ферротип [59] маленьких Лилиан и Аделаиды в крахмальных передниках.
59
Фотографическое изображение на металле.
Если бы существовала награда за отсутствие вкуса, Прокторши бы легко выиграли ее.
– Вот ваш чай, милочка. Присядьте, прошу вас, – сказала мисс Лилиан и указала ей на старое кресло возле органа.
– Спасибо, – поблагодарила Эви, придумывая уважительную причину, чтобы улизнуть: внезапно заболевший дядя, пожар в Беннингтоне, неконтролируемый приступ гангрены.
– Мы с Адди жили в Беннингтоне практически с самого начала, переехали сюда весной 1875 года. В апреле. – Она нахмурилась. – Или, может быть, в мае.
– Весной 1875 года? – Эви призадумалась. – Мисс Лилиан, а вы не помните историю человека по имени Джон Гоббс, которого повесили за убийство в 1876 году?
Мисс Лилиан поджала губы.
– Не могу ответить утвердительно.
– Его обвинили в убийстве мисс Иды Ноулс.
– О да, Ида Ноулс! Помню-помню. Сбежала с каким-то жиголо, говорили они. А потом… да, теперь помню! А тот страшный человек…
– Джон Гоббс.
– Да, его обвинили в этом. Плохой, плохой человек. Расхититель могил. Шарлатан.
– Вы не помните каких-нибудь деталей дела или что-нибудь о нем? Вообще ничего? – Эви аккуратно отпила чай. У него был очень странный вкус.
– Нет, боюсь, что нет, милочка. Я – уже старая женщина. А вот и Адди.
Мисс Аделаида в платье времен президентства Тедди Рузвельта вошла в комнату, держа на руках черного
– Я обнаружила, что Хоторн пытается съесть мои бегонии, маленький дьяволеныш, – сказала она, мусоля мяукающего кота.
– Мисс О’Нил только что спрашивала меня о деле Иды Ноулс. Ты ведь его помнишь, дорогая? И еще о том страшном человеке, которого повесили. Но я, к сожалению, почти ничего не помню. Хоторн, иди покушай. – Она положила немного салата из курятины в миску у своих ног, и кот спрыгнул с рук Аделаиды.
– Они повесили его в ночь кометы, – отсутствующим голосом сказала Адди.
– Соломоновой кометы? – уточнила Эви.
– Да, именно. Он сказал им так сделать. Это была его последняя просьба.
– Джон Гоббс попросил, чтобы его повесили в ночь появления Соломоновой кометы? – спросила Эви еще раз. Она хотела быть уверена в том, что не ослышалась. Эта деталь показалась ей очень важной, хотя она сама не знала почему. – А зачем ему это нужно, я не понимаю?
– Кометы – сильные предзнаменования, – прошамкала мисс Лилиан. – Древние считали, что они появляются в те моменты, когда грань между нашим и потусторонним миром стирается.
– Я все равно не понимаю.
– Если ты хочешь открыть дверь в край духов, нет более удачного времени, чтобы обеспечить свое возвращение.
– Но, мисс Проктор, это ведь невозможно, – аккуратно возразила Эви.
– Ах, этот невозможный мир, – ответила мисс Лилиан, загадочно улыбаясь. – Пейте чай, милочка.
Эви осушила чашку и выплюнула несколько кусочков заварки.
– Какой милый талисман, – заметила мисс Адди, не сводя взгляда с подвески Эви.
– А, это подарок от моего брата, – ответила Эви. Ей не хотелось развивать эту тему. Если она расскажет, что Джеймса убили на войне, они начнут сочувствовать или перечислять всех своих умерших родственников, и она застрянет здесь еще на сутки. Ей нужно было удрать любой ценой.
Мисс Адди коснулась подвески и тут же побледнела.
– Какой страшный выбор нужно будет сделать.
– Что вы имеете в виду? – удивилась Эви.
– Адди может видеть бессмертные души, – ответила мисс Лилиан. – Адди, дорогая, твой чай остынет, а нам еще предстоит много работы. – Мисс Лилиан стремительно поднялась с места. – Боюсь, что нам придется распрощаться, мисс О’Нил. Большое спасибо, что навестили нас.
– Страшный выбор. – Мисс Адди смотрела на Эви с такой жалостью, что ей стало не по себе.
Оказавшись в коридоре, где беспрерывно мигали лампочки – неужели их так сложно поменять? – Эви подумала о странной последней просьбе Гоббса. Он что, рассчитывал вернуться после смерти? Это выглядит просто смешно и вполне соответствует амплуа сумасшедшего маньяка, каким он казался. Через две недели над Нью-Йорком повиснет та самая комета.
Поджидая громыхающий лифт, Эви почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Она не могла понять почему. Ей ужасно захотелось поговорить с Мэйбел, рассказать о странной квартире сумасшедших Прокторш. Но они с Мэйбел до сих пор не помирились. Они еще никогда не были в размолвке так долго, и Эви колебалась между жутким раздражением и тоской по подруге. Когда раскрылась дверь лифта, Эви сначала хотела нажать кнопку этажа Мэйбел, но в последний момент нажала первый этаж.