Прорвемся, опера! Книга 3
Шрифт:
Ствол пистолета задрожал. Кадет давно боялся, но больше всего его испугало то, что против этой опасности никакие заложники ему не помогут. Он думает, что в западне.
— И чё делать? — выдавил он.
— Отпусти женщин, — сказал я. — Обсудим, что делать дальше. Чем раньше ты дашь показания, тем проще для тебя. Потому что он тебя везде достанет. И в Чечне, и в Казахстане, да и вообще где угодно. Ты же сам это знаешь. Ну так ведь?..
— Да, — упавшим голосом сказал Кадет.
Пистолет опустился вниз.
— Для начала, —
— Да ничё ты ему не сделаешь! — с такой злостью прокричал он, что вскрикнула Лена, а тётя Маша начала шёпотом её успокаивать. — Ничего! Он и тебя, и твоего папашу грохнет! Давно хотел так сделать, чтобы не мешали ему! Заказать он вас двоих хотел!
— Имя, — я смотрел на него. — Скажи имя, и всё закончится. Он не всесильный, а будет имя — мы его достанем.
Кадет посмотрел на меня, сглотнул и проговорил только одно слово…
При этом он всё пятился рефлекторно и вскоре упёрся спиной в витрину с жигулёвским пивом.
Хлопка выстрела я не услышал, просто разбилось стекло в окне, а потом начали сыпаться бутылки, которые снесло падающим телом Кадета.
Я подскочил к тёте Маше и её дочери, чтобы на них ничего не упало, и начал оттаскивать их, да они и сами сообразили и отползли в сторону.
А труп Кадета с дыркой в виске завалился назад, бутылки сыпались вниз, разбивались, и пиво, поддельная сивуха, воняющяя спиртом, полилось на шахматную напольную плитку, смешиваясь с кровью.
Продавщица отчаянно завопила, въедливый такой визг, аж в мозги вкручивался, а в магазин уже влетели вооружённые люди в масках. Но стрелять им было не в кого. Кадет убит на месте, он лежал на полу в грудах битого стекла, всё ещё сжимая пистолет.
Кадочников успел назвать мне имя главаря. Но, услышав его, радости я не ощутил. Это будто был удар кувалдой по голове… Твою мать! Не может быть!..
Я сидел и оглядывал магазин — всё, угрозы людям нет. Смотрел, как работает спецназ, которому уже нечего было делать в магазине, как заложников встречали снаружи. Даже скорую вызвали, машина уже стояла на улице.
— Да кому я что плохого сделал? — сокрушался вызванный на работу Ручка, снова пьяный. — Работаю все выходные-проходные, и в Новый Год, и на день рождения свой постоянно дёргают. Вот, вечером даже пришёл, этот касатик уже домой свинтил, а я на работе, труп с пулевым ранением головы осматривать буду! А как на пенсию, то пожалуйста, пинками гонят!
— Ну не ной, Яха! — подбодрил его Василий Иваныч. — Мы же старая гвардия, где молодые не справятся, нас зовут.
— Чё бы ты понимал, Васька, — Ручка отмахнулся. — Мелочный ты человек, вредный.
— А по сопатке? — протянул Устинов и зыркнул, но не зло, а по-хозяйски, и Ручка на всякий случай скрылся в подсобке.
Я выдохнул и вышел на улицу — как был, в одной рубашке. Казалось бы, в магазине вышел совсем короткий разговор, а усталость навалилась такая, что даже голова
Толик накинул мне куртку на плечи, Сан Саныч подпрыгнул и встал на задние лапы, упираясь передними мне в плечи, потом отошёл и принялся прыгать рядом. Отец подошёл ближе, улыбнулся и протянул руку.
Но ещё ничего не закончилось.
Кадет успел назвать мне имя.
— Ещё одно дело, батя, — сказал я глухо. — Осталось взять главаря этой банды.
Убитый Кадет мог сказать что угодно, а у трупа уже не спросишь, правду он говорил или нет. Поэтому надо проверить, удостовериться.
— И кого? — отец напрягся.
— Давай съездим в пару мест, — предложил я. — Подобьём, чтобы всё сошлось. Чтобы не обвинять никого необоснованно.
— Ну давай.
Перед тем, как уехать, я подошёл к Николаю из ФСБ, задал пару вопросов, подёргал Турка, из-за чего оба удивились, но ответили честно, не скрываясь. Перед уходом я поздравил снайпера Костю с удачным выстрелом, и тот важно кивнул, разбирая винтовку.
Чекисты сами стояли на ушах, потому что их прямо сейчас беспокоил центр, прослышав о их вмешательстве в эту операцию. И им пока было не до того, чтобы продолжать тему с оружием, ни московским, ни местным. Но мы им обещали помощь, её и дадим скоро. Только закончим этот мой вопрос, много времени это не займёт.
— И не рассказал ничего, — дядя Витя закурил, глядя, как грузили труп в труповозку.
— Быстро снайпер сработал. Мёртвые всегда молчат, — я кивнул, но не сказал вслух, что всё могут рассказать живые.
Отец всё смотрел на меня, гадая, к чему я всё это затеял, но не только ему можно вести себя таинственным образом.
Да и видно по нему, что его самого мучили подозрения, а когда я уже в машине сказал ему о том, что услышал от Кадета, он даже особо не удивился. Разве что помрачнел.
Мы отцом направились в больницу. Коротко допросили раненого Ушастого, тот ещё не знал, что его брат — покойник, но узнает скоро. Учитывая, что Кадет чуть не наворотил дел, да и Ушастый не лучше брата, жалеть их никто не собирался. Один уедет на зону, другой в могилу, туда им и дорога.
Вернулись мы молча, прямо в ГОВД. Участвующие в сегодняшнем задержании опера из УГРО и РУОП собрались у нас в кабинете и всё не расходились по домам. Да и чекисты были здесь — Николай Иваныч и Кепкин, который недовольно зыркал то на часы, то на пейджер, то на мобилу. Хотя Кепкина сегодня на операции не было, появился перед ней и свалил. А вот Турок с ними не пришёл.
Собравшиеся решили отметить удачную операцию по задержанию бандитов. Открыли водку, порезали хлеб, сало и копчёную колбасу, кто-то принёс из дома варёные окорочка, банку солений и жареную картошку. Поляна получилась что надо. Были еще пирожки, но не от тёти Маши, а купленные кем-то сегодня днём. Ей после такого не до этого, пусть лучше отдыхает.