Прорвемся, опера! Книга 3

Киров Никита

— Ну что, братва, — Артур вытер руки салфеткой. — Это так, мелочёвка. А вот сегодня работаем по-крупному, пока они там не очухались.

Глава 3

Овчарка смотрела прямо на меня, шерсть на холке топорщилась, зубы оскалены. Столько таких случаев было, когда собака сторожила пьяного хозяина посреди улицы зимой, не давая его забрать, или сердечника охраняла от врачей скорой помощи. Защищает честно и до конца, не понимает же, к чему всё приводит. А дуболомы-ппсники

могут и баллончиком брызгнуть, а то и стрельнуть.

Штатных кинологов в городе у нас нет и появятся нескоро, а из области никто не приедет. Так что придётся всё делать самому.

— Ну что, красавица, — спокойно говорил я. — Ну давай знакомиться.

Неважно, что ей говорить, лишь бы в голосе была уверенность и твёрдость, но без угрозы. А чтобы собаку не сбило с толку, надо без всяких церемоний отгонять всех зевак, а то живо встанут и будут пялиться, давая советы. А дядю Гришу, нашего водителя, я отправил купить немного курятины, чтобы прикормить животное. Несмотря на его бурчание, из которого можно было разобрать только нецензурщину, он уехал.

— У меня шоколадка есть, — тем временем сказал Ванька-судмед, залезая в карман.

— Сладкое собакам нельзя, — в видом эксперта произнёс наученный таким вещам Толик.

Следователь Ирина пришла на своих двоих, потому что до прокуратуры тут было рукой подать, так что вся оперативно-следственная группа в сборе. Но она осталась в стороне, верно поняв, что пока лучше не мешать.

— Ну же, — говорил я, — всё хорошо будет с тобой, не оставим.

Рычать овчарка перестала, помахала хвостом, но это ничего не говорит, потому что она тут же может броситься в атаку, если посчитает, что хозяину что-то угрожает.

Дядя Гриша вернулся скоро и вылез из машины, держа в руке пакетик с кусочком филе.

— Я так не жру, как она, — на удивление чётко сказал он. — Еще рекламу тут недавно видел по телеку. Пёс говорит: фу, котлеты… Шоб я так жил.

— Дядь Гриш, не ворчи.

Я взял холодное мясо, чуть согрел его в руке и начал процесс прикорма, отрезая кусочки складным ножом, который взял у Толи. Сначала подбрасывал на землю издалека, потом подходил всё ближе и, наконец, когда понял, что животное ко мне привыкло, осторожно взял поводок.

Ответом на это было тихое рычание, но я увидел на ошейнике медную табличку. Имя видно не полностью, но я догадался, что там может быть написано.

— Герда! — позвал я. — Герда! Хорошая собака, хор-рошая!

Овчарка, услышав своё имя, тут же навострила ушки, глядя на меня. И следующий кусок она уже взяла у меня с руки.

— Герда, сидеть!

Послушалась, но не очень охотно. И я чуть её отвёл, собака заскулила, оборачиваясь к хозяину, но пошла рядом — не натягивая поводок, но время от времени приходилось её подзывать.

— Работайте, — бросил я. — Только осторожно, она смотрит.

Пару раз Герда зарычала, когда судмеды подошли к телу, но я её успокоил. Слушается,

скулит, смотрит на меня. Так, контакт есть, вот только что с ней делать дальше? Припоминаю с первой жизни, что у этого убитого была только сожительница, которая собаку боялась. Скорее всего, она тогда прогнала Герду. Так что животину надо куда-то устроить.

— На строгом ходишь, — я, проверив ошейник, наткнулся пальцами на шип изнутри. — Не очень послушная девочка, значит. Хотя, скорее, никто с тобой толком и не занимался. Дай лапу.

Лапу она давать не умела. Я немного подумал, почесал её за ухом, погладил, и она со скулением уткнулась мне мордой в бедро.

— Какая собака, — пьяный Ручка подошёл чуть ближе. — Собака, собака.

Он неумело погладил её по голове, Герда чуть забурчала, но не зарычала, к пьяным, выходит, привычная, хозяин-то точно был не против прибухнуть. Но один раз чуть не бросилась, когда Ванька расстегнул куртку на её хозяине, чтобы проверить рану.

— Спокойно, — сказал я.

Дождавшись, когда она успокоится, а Ручка пойдёт работать, я сунул поводок Толику, который уже вернулся вместе с криминалистом.

— Пусть у тебя пока будет.

— А чё я-то? — удивился Толя. — Я кошек люблю.

— Погуляй с ней пока, надо куда-то пристроить животину. А у меня свой проглот дома живёт.

— Мне-то с этим негде жить, Паха. У тебя-то хата, а я у меня комната. Дед-то меня к себе порог не пускает, а в общагу не уведу.

Толик родился в области, в посёлке к северу отсюда, но здесь у него жил дед, старик с развивающейся деменцией, который всегда думал, что Толян хочет отжать его квартиру. Поэтому внука к себе пускал редко, только чай попить на выходных. Поэтому парень и жил в малосемейке.

— Походи пока с ней, Толян, а потом, если себе не оставишь, отдадим Витьке Орлову или кому-нибудь из друзей его. Как раз кто-то, помню, собаку искал. Или оставишь, так все девки твои будут, как увидят её. Красивая же, не устоят, а ты и сам дальше не теряйся, — я шутливо пихнул его в плечо.

— Ну, — он задумался. — Потом с Сан Санычем её свести, щенки точно будут, — Толя заржал. — О, там Ирка пришла, — он начал делать знаки рукой. — Ну чё там у вас? Пошло дело?

— Не Ирка, Толян, а следователь Ирина Константиновна. И у нас, вернее, у тебя с ней, одно дело — оперативно-следственные мероприятия.

— Эх, — Толя притворно вздохнул. — Ну ладно, собака, надо работать. Кстати говоря, следы мотоцикла, с которого стреляли, потерялись там, за поворотом.

— И куда делся? Он же не заехал в грузовик по трапу? — на всякий случай спросил я, вспомнив один сериал.

— Не, на асфальт выехал, и всё, дальше нет. Но по пути ничего не нашли, никуда он не вмазался, ничего не уронил, ничего там нет.

Работа шла дальше, Кирилл сфоткал гильзу и те следы протекторов, которые нам удалось найти в грязи, приговаривая Толику: