Прорвемся, опера!
Шрифт:
Она так говорила, будто не отдавая себе отчета, что минуло много лет. Все так же смотрела на снимок и вздыхала.
— Опять? — зыркнул я подчиненных. — Кто это устроил?
— Начальник УВД Шухов дал поручение лейтенанту Лапину, — напыщенно произнёс Ермолин, не отвлекаясь от компьютера.
На линзах его очков отражался зелёный экран. С отчётности он переключился на пасьянс, думая, что я этого не замечу.
— Баба Маша как раз опять в дежурку пришла, — продолжал старший опер. — Вот товарищ полковник и сказал, что раз Лапин сидит и ничем не занят,
Проговорил он это несколько игриво, с пафосным ударением на «товарищ полковник», и даже изобразил глупую мимику Шухова, которому всегда казалось, что никто из оперов не работает. Хотя сам вышел из нашей среды в свое время.
С вредного Шухова это станется, это его любимая шутка, заставлять новичков разыскивать близнецов. И плевать ему, что старой женщине от этого только хуже, ведь никого уже не найти. Они погибли в девяностых.
— Хватит её мучать, — я вздохнул и подошёл ближе, мягко тронул старушку за плечо. — Баба Маша, езжай домой уже, пока автобусы ещё ходят.
— Пропали они куда-то, — пенсионерка вздохнула и осторожно убрала снимок. — Хожу и ищу, а нету их нигде… нету и нету, и никто не знает, куда они подевалися. Хоть бы ты их нашёл, Павлик, в милиции же работаешь.
Она, тяжело шаркая, пошла к двери, опираясь на тусклый алюминиевый костыль.
— Ермолин, ты всё равно пасьянсы раскладываешь, не занят, — сказал я, не оборачиваясь к нему. — Проводи её и посади в автобус. Все водилы на маршруте её знают, довезут.
— Павел Алексеевич, — Лапин недоуменно таращился на меня, и даже встал, — но если пропали два человека…
— Не найдёшь ты их уже, — твёрдо произнёс я, зная, что баба Маша из коридора уже не услышит.
— Не найдёшь, — подтвердил Ермолин и покорно подошёл к шкафу у двери, чтобы забрать оттуда свою куртку. — Нет в живых их давно, с девяностых. Старая история. Тогда, помню, на том заводе, где сейчас торговый центр, зарплату полгода не платили, а потом разом всё привезли в кассу. А какие-то отморозки про это прознали, взяли автоматы и…
Он изобразил стрельбу, а молодой поморщился.
— Лапин, ты судмедэкспертам позвони, — распорядился я. — Узнай, что там по Пешкову, потом съездить надо будет и забрать справку. Ермолин, что встал?
— Уже выхожу, шеф.
Ушлый оперативник выскочил из кабинета. Я сел за ближайший свободный стол и подпёр голову руками.
Когда найдём Федюнина, он у меня расколется, я из него всю душу вытрясу. А потом, наконец, спокойно уйду на пенсию, хорош уже, я своё отработал. Рыбалка, телек, и пиво… Об это только мечтать приходится. Хотя… может, и не уйду. Это зависит от того, чью фамилию назовёт киллер. На кого укажет как на заказчика убийства моего отца.
Отец тогда был начальником местного отделения РУОП (городского подразделения по борьбе с организованной преступностью) и врагов у него было предостаточно. Я тогда не работал у него в подразделении, хотел к нему попасть сразу после школы милиции. Но меня сначала определили в уголовный розыск, в убойное отделение, чтобы меня на «земле»
Всё пошло не так с того самого дня, когда я буквально в первые дни службы вместе со своим тогдашним наставником капитаном милиции Филипповым, матерым опером старой советской закалки по прозвищу «Якут», поехал на задержание. Его там и застрелили. Потом в течение буквально года-двух ещё несколько оперативников погибло, и отца достали, да ещё прямо в центре города пришили. И того, кто заказал его, я искал до сих пор… Не сдавался.
Размышления прервал стук в дверь, и почти сразу же в кабинет заглянул помощник дежурного.
— Товарищ полковник! Взяли Федюнина, он внизу, в дежурке, оформляют его. Его ППС-ники повязали, на улице увидели, он ширнутый ходил. Привезли сюда, а дежурный его сразу узнал по вашей сегодняшней ориентировке.
Вот так новость! И «Гром» не пригодился.
— Понял, — я поднялся, опираясь на стол, и бросил: — Лапин, за мной!
Неужели Федюнин теряет хватку? Так быстро взяли! А когда-то был очень опасным киллером, и ещё очень везучим, поэтому жив до сих пор. Всё хотел себе славу, как у Саши Македонского или Лёши Солдата, но почему-то пропал с радаров на десятки лет.
И вот, теперь похоже решил вернуться к старому ремеслу.
— Ну вы чё? — раздавались крики с первого этажа, такие громкие, что я слышал их ещё на лестнице. — Вы чё, мусора позорные? Где мой адвокат?!
Я начал спускаться быстрее, игнорируя боль в коленях. Когда лет натикало уже за полтинник, быстро не побегаешь, но я всё равно торопился. Старое дело сегодня может решиться.
Двое молодых ППС-ников держали Федюнина с двух сторон, а он вырывался. Я окинул убийцу взглядом, поражаясь его облику. Этот мужик уже мало походил на опасного киллера. Выглядел как обычный урка, тощий, с татуировками.
Его явно взяли прямо у дома, потому что одет он был в старую чёрную куртку, под которой была только грязная майка, на ногах треники и тапочки, в которых он пошёл в магазин.
Но сил у него ещё хватало, потому что два крепких пэпса удержать его могли с трудом, а на помощь им никто не шёл, все куда-то запропастились. Даже наручники, застёгнутые на запястьях, не особо помогали его сдержать. Взгляд дикий, и мне это не нравилось. Он действительно под какими-то веществами. Солевик, что ли?
— Лапин, помоги им, только осторожно, — распорядился я. — Дежурный, открывай обезьянник. Почему Гром не поднял?
— Это ты меня сдал, Орлов?! — взревел Федюнин, дико озираясь по сторонам, хотя Орлова здесь и в помине не было. — Я тебя достану! Везде тебе достану! Любого достану, понял!
— «Гром» не успел прибыть, Павел Алексеевич, — дежурный виновато посмотрел на меня. — Парни сами наткнулись на него у магазина, увидели, что не в адеквате и одет странно.
— Он за водкой шёл, — пробурчал один из полицейских, смуглый и высокий. — А по нему видно, что ширнутый. Вот мы его и взяли. Он вообще варёный был, это сейчас чё-то начал быковать. Ожил гад.