Прорыв реальности
Шрифт:
– А если сам же хозяин и писал музыку?
– Тогда наши дела совсем плохи, – сказал Марк. – Но я никогда не пытаюсь решать вопросы, исходя из того, что проиграю.
Виктор сел в вагон, и Марк подождал целых десять минут, чтобы убедиться, что детектив не вернется что-то спросить. Когда он понял, что этого не случится, то не спеша направился на другой конец станции. Там его ждал молодой парень с книгой в руках. Чтение поглотило его настолько, что приближения Марка он не заметил.
– Орех, – произнес Марк, и парень захлопнул книгу, не забыв оставить закладку.
– Быстро время летит, когда читаешь, – сказал он, бросив взгляд
– Он не изменился.
– А должен был?
– Все люди меняются со временем.
– Может, для него время еще не наступило.
– Может быть.
– Ну так что, ты будешь участвовать? Будешь ему помогать?
– Буду, – ответил Марк. – У меня есть пара мыслишек…
– Здесь надо не пару мыслишек, а всего одну, зато умную, – сказал Орех. – Например, «зачем оно мне надо». Возвращался бы в Киев, домой, к Полине.
– Она не пропадет. У нее оба кристалла.
– Просто поражает, что ты ее оставил одну.
– Она взрослый человек, сможет сама о себе позаботиться. Мне нет нужды ходить за ней по пятам. Если буду ее сильно опекать, будет только хуже. Понимаешь, тогда мы с ней просто перегорим.
– Так ты решил ввязаться в эту лабуду снова?
– Ты ведь тоже так решил.
– Э, нет, братишка. Я тут как бы сам по себе. Буду за тобой присматривать, чтобы ничего не случилось.
– Я делаю то же самое, – сказал Марк. – Я не собираюсь принимать дело Виктора близко к сердцу.
– Ну да, ну да. Настолько не собираешься, что бросил все и припер в Москву первым же самолетом.
– Тут еще один момент есть, – сказал Марк. – История с артефактами – это лишь повод. На самом деле мне тут другое интересно: кто и зачем столь прямо подставил Борланда. И не копают ли под нас с тобой тоже.
– А кто его подставлял? Он ведь жив.
– В этом и дело. То, что он выжил, наводит на мысль, что он и убил всех в своей группе.
– Чепуха, – бросил Орех. – Муть полная, выкинь из головы немедленно. Чтобы Борланд начал всех убивать? И Фармера тоже?
– Да, Фармер – это грустно, очень грустно. Аленка расстроится.
Они немного помолчали.
– Ну что тут поделать? – проговорил Орех. – Работа опасная, как и сама жизнь. Все помереть можем. Кто-то сегодня, кто-то завтра. А кто-то и вчера.
– Да, понимаю. Ладно, Орех, тут вот еще какое дело. Сдается мне, что если Борланду поставить мозги на место, то он поймет, что Зона – вещь паршивая в любом проявлении.
– То есть ты хочешь, чтобы он переосмыслил свое будущее?
– Примерно так, – ответил Марк. – Ты бы не стал на его месте, пройдя через все это?
– Сложно сказать. Меня судьба, можно сказать, и так щадила. Самая большая проблема, которая у меня была, – это пулевое ранение в Зоне. Господи, как же давно это было.
– Похоже, здорово тебя пуля потрепала, раз ты начал книги читать.
– Да уж, – согласился Орех. – Ну, что делать-то будем?
– Нам надо за город, к одному интересному дому. Он, правда, охраняется, но нужно будет что-то придумать.
– Что ты там хочешь найти?
– Пока сам не знаю. Что-нибудь. На месте увидим.
– Что-нибудь? Друг, это «что-нибудь» у тебя никогда не работало. У тебя есть конкретный план действий? С импровизацией у нас туго.
– И все же я так чувствую, – повторил Марк. – Пошли.
Они направились к эскалатору и вскоре покинули станцию.
Пять минут до машины они шли молча. Марк был целиком погружен в мысли. Но не о расследовании.
Они с Виктором почти не говорили о том, что случилось с момента последней встречи. Здесь Марк почти ничего не утаивал. Рассказать о том, как
Марк вспоминал о былых временах, когда он, девятнадцатилетний юноша, сжимал ладони Полины на лавочке у подъезда, глядя на прелестное смеющееся лицо. Вспоминал, пытаясь вызвать яркий образ и спроецировать его на современных Полину и себя. Но это было очень тяжело, словно его прошлая жизнь до Зоны была всего лишь красочным сном. Может, действительно вся сила, которая в нем есть, не более чем обратная сторона самого обычного бессилия? Может, ему действительно лучше держать не руки девушки, а генератор аномалий и холодный композит оружия, чувствуя за спиной крепко сплоченную команду более умных и сильных людей, чем он сам? Неужели это ему сделать проще, чем снова пробудить радость в глазах любимого человека? Ведь тысячи людей вокруг него, здесь и сейчас, все это умеют.
– Не грузись, – сказал Орех, заметив его состояние. – Все нормально. Вам для сохранения отношений требуется личное пространство. Все получится.
– Возможно, но у меня нет чувства, что я устал. Напротив, мне кажется, что я отдыхал очень долго. Будто набирался сил для чего-то, чего так и не сделал.
– Если что, вспомни: у Борланда и Литеры тоже ничего не получилось.
– У нас с Полиной все в порядке! – крикнул Марк, остановившись у машины. – И при чем тут Борланд и Литера? Почему у них что-то должно получиться? Просто потому, что они разного пола? У них нет ничего общего, чтобы что-то создать! Он убил ее отца, и не важно почему! Такое сложно забыть.
– А знаешь что? – сказал Орех, садясь за руль. – У тебя банальная ревность.
– С чего вдруг?
– С того, что ты знаешь, что у Борланда не было бы таких мозгокопаний, которые ты позволяешь себе. Он как раз умел понимать, что у него в жизни важно, а что нет. Он больше всего ценил именно простые вещи: вкусно поесть, сладко поспать и быть уверенным в том, что завтра проснешься. Это и есть максимум желаний в жизни здравомыслящего человека. Самая лучшая мечта, которую можно иметь. А вовсе не отдать жизнь за кого-нибудь, кто тебя любит. Ты же всегда ставил перед собой нереально эпические цели. Тебе постоянно кажется, что тайное общество иллюминатов хочет тебе навредить, надо его раздолбать и каждому иллюминату вставить по люминофору. Повторять цикл до бесконечности. Брат, у меня такое чувство, что если тебе или Полине олень дорогу перебежит, то ты будешь мстить оленю до седьмого колена.