Прорыв. Боевое задание

Аношкин Михаил Петрович

— Все?

В ответ хрипит Мишка:

— Последний узел — точка!

И тогда спохватывается лейтенант, будто просыпается, — теперь нужно его вмешательство. Командует:

— К насыпи!

Остаются Андреев и Марков. Вставляют детонаторы, расправляют бикфордов шнур. Расправляют осторожно, чтобы ненароком где-нибудь не переломить.

— Готово? — спрашивает Андреев.

— Порядок! — отвечает Марков.

На станции пожар бушует вовсю. Мощные багровые отблески прыгают в небе и по зубчатой стене леса, дрожат на тревожно сосредоточенном лице Вани Маркова, на удаляющейся спине лейтенанта Васенева, перекрещенной портупеей,

на крепких жилистых руках Григория Андреева. Сержант бьет кремнем по кресалу, высекает бледные, мелкие, как бисеринки, искры и одной из них подпаливает фитиль. Тот начинает тлеть, смрадно чадя. Григорий привычно подносит фитиль к срезанному наискосок концу бикфордового шнура. Миг, и из сердцевины шнура с легким шипеньем выскочила бойкая струйка огня и упрямо полезла вовнутрь. Андреев осторожно положил шнур на сверкающий рельс и неожиданно улыбнулся Маркову:

— Теперь жди грома.

Улыбнулся и Ваня.

В красном пляшущем отблеске пожара его улыбка была загадочной и значительной и даже чуточку горделивой: мол, дело мы сработали все-таки неплохо.

Марков и Григорий побежали догонять своих, скатились с насыпи вниз на каблуках и очутились в той самой воронке. Их там ждали.

— Хлопцы, до смерти хочу курить, — сказал Марков. — Скорее, а то не выдержу.

Ему протянули свои кисеты одновременно Мишка и Рягузов. Ваня взял у Рягузова.

Бесшумно, как привидение, появился перед подрывниками Леша. На груди поблескивала медаль. Леша строго, видимо, как от него потребовал комбриг, а может, просто сам напустил на себя эту строгость, спросил у лейтенанта Васенева:

— Товарищ комбриг спрашивает, почему до сих пор нет взрыва?

За лейтенанта весело ответил Марков:

— Зажимай, Лешка, уши, сейчас грянет!

Земля как-то неловко вздрогнула, потом по ней прокатился гул, и лишь после этого на подрывников обрушился все заглушающий гром. Лешка даже испуганно присел. А на том месте, где красовались ажурные фермы моста, выплеснулся вверх огромный огненный фонтан, кромсая на мелкие части все то, что секунду назад называлось мостом. Стало светло, как днем, только свет был красноватым. Это было секундным делом. И все погасло. На землю попадали обломки, звонко шлепались в воду, поднимая брызги.

И враз наступила тишина, даже в ушах зазвенело. И на станции наступила тишина. Но пожар на станции продолжался.

— Вот это красота! — восхищенно сказал Мишка Качанов. — Оказывается, волшебники мы. Вон какой столбик огня в небо подняли. Не зря я пошел в саперы, нет, не зря.

Андреев подвинулся к Васеневу и протянул ему руку:

— Поздравляю, товарищ лейтенант!

— С чем? — не понял Васенев.

— С удачным боевым крещением.

— А, — смутился тот. — Спасибо... Вот ведь в самом деле... Я не думал... Спасибо...

Подрывники, предводительствуемые связным Лешей, заторопились к тому месту, где Давыдов назначил сбор отряда.

Задание штаба фронта было выполнено.

3

Разведка донесла, что немцы замышляют погоню. Хотят бросить батальон, прибывший с соседней станции. Над лесом хищно кружил самолет-разведчик — «рама», и до того низко, что чуть не задевал брюхом верхушки деревьев. Стрелять в него Давыдов категорически запретил. Немцы пока не обнаружили отряд. Пусть батальон спешит наугад, только приблизительно зная, куда ушли партизаны. После налета на станцию были убитые и раненые. Убитых

успели похоронить. С ранеными идти было непросто. И самое трудное — нужно было миновать мелколесье, где часто встречались открытые места, собственно, «рама» и кружилась над этим районом, зная, что партизаны его никак не минуют. Давыдов держал совет с командирами — что делать? Ждать, нельзя. Вот-вот подойдут каратели. Одолеть мелколесье бегом? «Рама» наверняка засечет их, а сейчас она пока назойливо гудит над лесом и не может найти ничего. Командиры долго ломали головы, и, наконец, Давыдов принял решение.

Часть отряда с ранеными и рацией идет через мелколесье, другая часть — в основном пулеметчики и автоматчики — остается в засаде и принимает бой. Подрывников комбриг хотел отправить с ранеными, но неожиданно для всех восстал Васенев. Он даже побледнел, когда узнал приказ Давыдова. Качанов обиженно пробормотал:

— За кого же он нас принимает?

— Мало тебе сегодняшней ночи? — устало спросил Ишакин.

— Как считаешь, сержант? — спросил Васенев. Гвардейцы внимательно слушали их разговор. Прислушались и хлопцы Маркова.

— По-моему, приказ несправедливый, — ответил Григорий и улыбнулся, посмотрев на Мишку: — Не зря же мы учились по-пластунски ползать и брать высоты?

— Во! — обрадовался Мишка. — Истинно!

— Тогда я пошел, — расправил плечи лейтенант, и грудь у него вроде колесом стала. — Я ему объясню. В конце концов, мы прикомандированные и имеем право, в крайнем случае, принимать самостоятельное решение.

Когда он ушел, Мишка кивнув головой ему вслед, сказал сержанту:

— А наш-то! Человеком становится.

Комбриг поначалу вспылил: что, лейтенант хочет, чтобы отряд снова остался без подрывников? Но лейтенант упрямо молчал и не уходил. В уме приготовил веские и неопровержимые доказательства против решения Давыдова о гвардейцах, но все они улетучились, как только комбриг повысил голос. Упрямое молчание лейтенанта, пожалуй, сильнее на него подействовало, чем красноречие, если бы оно и было у Васенева.

И вот по мелколесью двинулась часть отряда. На самодельных носилках несли раненых. Анюта вела под уздцы лошадь, на которой приторочена рация и питание к ней. «Рама» сделала круг над мелколесьем, проводила партизан до леса и улетела.

Давыдов рассчитал правильно. У немцев не возникнет подозрение, что партизаны устроят засаду. Им не до этого. Их изнурил ночной бой. У них есть раненые. Конечно же, партизаны постараются поскорее уйти в леса.

К мелколесью со станции вела проселочная дорога. Немцы пойдут по ней, другого пути нет. Здесь и решен их встретить — на том месте, где дорога выбегает на открытое место. Гвардейцев Давыдов прикомандировал к роте, которая должна была ударить с тыла. К станции послали разведку.

И вот все готово к бою. Поднялось солнце. С сосны на сосну перелетела сорока, качала своим длинным черным хвостом. На станции почему-то началась стрельба и неожиданно смолкла — сами себя они, что ли, боятся?

Гвардейцы лежали в лесу и ждали, когда по дороге подойдут фашисты и начнется бой. Нервы снова напряжены до предела, каждый шорох вызывал реакцию. Ишакин стукнул рукой по диску, плотнее всаживая его в гнездо, и все повернулись к нему.

Время шло, а боя не было. Потом от комбрига прибежал Леша и. приказал командиру роты идти на соединение к своим. Рота догнала отряд на марше. Шли быстро, рассчитывая догнать ушедших вперед с ранеными.