Прорыв
Шрифт:
Из романа
"ПРОРЫВ"
Из части второй. ТРЕТИЙ ИСХОД ИЗ ТРЕТЬЕГО РИМА
Главы 8,16
8. ЗАПИСКА ГОСПОДУ БОГУ
– - Что, по Орвеллу, должно находиться после победы социализма на улицах имени Герцена и Огарева?
– - спросил Наум жену, когда троллейбус стал притормаживать возле Московской консерватории.
– - Тюрьма!
– - ответствовала Нонка мрачно.
– О, ты не безнадежна!
– - воскликнул Наум, вскакивая с сиденья.
– - Нам здесь выходить. Быстрее!
Они протолкались к дверям, затем, перебежав улицу Герцена, прошествовали мимо облупленных дверей, на которых ранее висела скромная
– - Почему вы ваши письма адресуете американским евреям? Вы же хотите в Израиль.
– - В его голосе звучало раздражение, и Наум окончательно убедился в том, что адресат выбран ими правильно. Нонка вдруг как с цепи сорвалась, закричала пронзительно, по-бабьи: что вы нас мучаете? Вы не нас убиваете, мы живучие, вы убиваете русскую историю! Разместили на улицах Герцена и Огарева, борцов за светлое будущее, все пыточные управления! Какая пища для Запада!..
– - Она визжала до тех пор, пока генерал Вереин не закрыл глаза, сказав Науму настороженно, с досадой:
– - Все образуется, только, пожалуйста, уведите отсюда свою жену!..
Наум вытолкал из кабинета Нонку, а потом, завершив разговор с предельно вежливым, ускользающим от ответов генералом, сказал Нонке, которую бил нервный озноб:
– - Истерика-истерикой, а про Запад упомянуть не забыла. Нет, ты определенно не безнадежна!
В те дни к ним зашел реб Менахем, мужской и дамский портной. Наум любил насупленного носатого старика, который, сам того не ведая, первый заставил Наума задуматься об Израиле. Реб Менахем на этот раз выглядел озабоченным. Он выпил чай с нонкиным ореховым тортом, посмотрел в окно и сказал: -Хочется погулять, а? Я бы хотел... На улице он зашептал, озираясь:
– - Нюма, у меня есть прямая связь с Израилем. Мои дети уже там... Так вот, зачем ты пишешь все время в Америку? Нюма, старые сионисты против. Израиль против. И зачем ты связался с этими гоями. Этот Петренко или Григоренко... Наум уставился на старика ошалело.
– - Реб Менахем, вы так хорошо шили штаны. Зачем вы сменили профессию?
У старика заслезились глаза, стали совсем мутными. Наум попытался смягчить свой ответ, принялся объяснять, что речь идет о защите гражданских прав и, если у человека есть сердце, он будет с людьми, а не с обезьянами... Старик обиделся еще больше, прошамкал решительно:
– - Нюма, если тебя посадят за гоев, Израиль защищать тебя не будет. От о зой!
Наум простился с ребе Менахемом, молча смотрел на его сгорбленную и чуть кособокую спину и, повернув домой, воскликнул в изумлении:
"Нет, а все же? Кто у кого в подчинении? МВД у Могилы? Или Могила у МВД?.. Это ж какая-то фантасмагория! Чтоб танцевали они один и тот же танец? И чтоб совпадало каждое па?!" Он всплеснул руками, выпятив губы, как реб Менахем.
– - От о зой! Спустя неделю Наума вызвали к директору завода. Там был и Никанорыч --
И у директора, и у парторга светятся желтоватым огнем значки лауреатов Ленинской премии, которые они получили за его, Наума, "всевидящий прожектор", как они его условно называли. Наум посмотрел на лауреатские значки с удовольствием: его, Наума, работа...
Директор вытер платком серое, лоснящееся лицо, поднялся, протянул Науму руку.
– - Наум, поздравляю вас! Ваша лаборатория расширяется настолько, что не исключено, вскоре отпочкуется в отдельный институт. Мы бы вас, ясное дело, не отдали. Но вот...
– - он кивнул в сторону незнакомых людей.
– - Они настаивают...
– - Извините, а кто они?
– - Наум, ты всегда отличался большим тактом...
– - иронически начал директор, промакнув лицо платком.
– - Нет, почему же, -- отозвался один из незнакомцев.
– - Можно сказать. Министерство обороны СССР.
– - У-у! Богатый дядя!
Тут все сразу повеселели; незнакомец, костлявый, седой до желтизны, открывший, откуда он, подошел к Науму, представился, протягивая руку: -Академик ...
– - Он назвал известное имя.
– - На организацию института и опытного завода при нем отпущено 180 миллионов, -- добавил он.
– - Институт будете возглавлять вы.
– - Я?
– - испуганно воскликнул Наум.
– - У меня пятый пункт!
– - А у меня какой?
– - ответил академик с усмешкой.
– - А вы полезный еврей!
– - вырвалось у Наума.
– - Поздравляю! В кабинете сразу затихло. Даже воздух, казалось, стал иным. Более плотным. Тишина сгущалась.
"Ловушка, -- мелькнуло у Наума.
– - директора-евреи в России повырезаны уже лет тридцать с гаком. Замов по науке -- по пальцам пересчитаешь... Блатари!"
Директор завода, видно, по лицу Наума понял его мысли. Помедлив, спросил с утвердительной интонацией: -- Значит, по-прежнему безумны? "Э, запахло психушкой", -- мелькнуло у Наума.
– - Объединение семей -- не безумие!
– - выпалил он.
– - Все Гуры, отец-мать...
– - Он перечислил также всех братьев и других родственников, -- все т а м!
Директор поднял набрякшие старческие веки, произнес тяжело: -- Наум, вы понимаете, что никуда не уедете.
– - И даже рукой провел над столом, повторяя со значением.
– - Никуда и никогда! ..-И обычным тоном, устало: -- Если мы вас уволим, вас не возьмут даже электромонтером.
– - Пойдете грузчиком -- на Курскую товарную. Или уедете. Ясное дело, не в Израиль...
– - Это вместо спасибо, дорогие Ленинские лауреаты?
– - Мы не отдадим вас, с вашим научным потенциалом, противнику, -- сказал молчавший доселе человек в черном свадебном костюме, который стоял позади академика с пятым пунктом.
– - Это в интересах России, которую вы предаете.
Наум круто повернулся и вышел из кабинета. Домой не поехал. В голове гудело. Себя погубил, ладно! Нонка-то, бедняжка... А Динке-картинке института не видать, как своих ушей.
Домой вернулся поздно, обрадовался тому, что Нонка уснула. Оставил записку, чтоб его не будили, так как в лабораторию ему идти не надо...
Его разбудил телефонный звонок. Наум прошлепал босыми ногами к аппарату.
– - Говорят из Комитета государственной безопасности!
– - отчеканила трубка.
– - Вам заказан пропуск. Ждем вас сегодня в 13 ноль-ноль!