Прощание с Баклавским
Шрифт:
Баклавский решил, что уже умер, но боль улеглась, утихла. Лишь под браслетом руку ломило и жгло.
– Я завязала мой подарок гарпунным узлом, – ощерив зубы, сказала Стелла. – Если захотите снять браслет, лучше просто выпустите себе кишки – это будет гораздо милосерднее. А на руку не обращайте внимания. Правда, завтра будет болеть уже по локоть, а послезавтра – по плечо. А потом вы умрете.
– Энни и Стелла были как сестры, – пояснила Хильда. – Простите ее, если браслет получился не очень удобным, она сейчас немного не в себе.
– Что вы хотите? –
– Найдите моряка, – сказала Хильда. – Найдите моряка и приведите его к нам. Впереди три длинных дня, а у вас – прекрасный повод, чтобы не затягивать поиски. Помогите нам, Баклавский.
VIII. Кето, вид с моря
Странный посетитель ввалился в кофейню «Западные сласти», чаще именуемую по имени хозяина. То ли пьяный, то ли одурманенный кокаином офицер из «кротов» плохо держался на ногах. Черная шинель под правой рукой была разорвана и даже перепачкана чем-то бурым. Обычно такие офицерики ищут, где бы дозаправиться, могут и драку учинить, и посуду побить, а западный фарфор нынче в цене! Круглощекая дочка Лукавого, взглянув на посетителя из-за медной кассовой машины, тут же нажала под прилавком кнопочку звонка.
Отец появился без промедления, но, увидев посетителя, не попытался вежливо выпроводить его, а, напротив, пошел навстречу, приветственно разводя руки:
– Господин Баклавский, какими судьбами? – И, уже приблизившись, спросил гораздо тише: – Что стряслось? Помощь нужна?
– Давно не виделись, Лукавый, – пожимая руку бывшему контрабандисту, сказал Баклавский. – Ерунда, не беспокойся. Мне бы нешумное место без лишних ушей и телефонный аппарат. И рому.
– Конечно, конечно… – Лукавый засуетился, провел мимо стойки, через кухню в хозяйские комнаты, усадил Баклавского к камину и пододвинул телефонный столик. – Никто не помешает, господин Баклавский, будьте покойны.
– Почти, – непонятно усмехнулся инспектор.
Дочка хозяина внесла поднос с хрустальным графинчиком, низким толстостенным стаканом и чашкой дышащего паром кофе.
– Вы тот самый Баклавский, да? – спросила тихонько, чтобы не услышал отец, торопливо зашторивающий окна. – Папа говорит, вы его судьбу спасли!
– Преувеличивает, – сказал Баклавский.
Лукавый цыкнул на дочь, зачем-то поклонился и вывел ее из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. От камина накатывало умиротворяющее тепло. Сейчас усну, отрешенно подумал Баклавский, и пусть все катится киту под хвост. Но жгучий браслет сразу напомнил о себе. Так. Надо сосредоточиться.
За окнами вовсю шло гулянье – Слобода знала больше праздников, чем рабочих дней. Где-то бренчали китары, выводила незамысловатые мелодии гармоника. Потрескивали в огне осиновые полешки. Каминные часы начали отбивать десять… Баклавский вскинулся – надо же, все-таки уснул! Налил из графина почти полный стакан, задержал на секунду дыхание и залпом выпил. Ароматное пламя опустилось в желудок. Глоток терпкого кофе помог окончательно открыть глаза. Ах, Лукавый-стервец, поразился
Сначала он позвонил в порт и сказал Чангу выезжать за ним. Помощник так обрадовался звонку, что Баклавский едва сдержал улыбку.
Потом настал черед Мейера.
– Уголовная!.. – и тут же придурковато-бодрый голос сменился другим, чуть гнусавым, дерганым, усталым: – Здесь Мейер. Слушаю вас.
– Привет, сыщик! Это Ежи.
– Секунду!
Было слышно, как на том конце провода хлопнули дверью. Потом Мейер заговорил негромко и разборчиво:
– Значит, так, Баклавский, пикантная ситуация. У меня тут перед глазами списочек подозреваемых по очень неприятному делу. Ты каким-то образом угодил туда в первую строчку.
– Дай угадаю, – сказал Баклавский. – Взрыв на Золотом сегодня днем. А я – организатор.
– Прямо удивляюсь, кто из нас сыщик, – съязвил Мейер. – Что делать будем? Я должен тебя допросить.
– Только не сейчас! Могу предложить другое развлечение.
– Рассказывай. Ты ведь всегда выдумывал, чем «штифтам» заняться.
– Для начала скажи: ты уверен, что ловишь не меня?
Мейер зашелся противным мелким смехом:
– Твою персону мне подают из-под воды на китовом хвосте. Не люблю таких совпадений. Да и тебя знаю слишком давно. Зачем ты встречался с плетельщицей?
– Я не встречался.
Баклавский явственно представил себе, как Мейер хмурит брови, как закладываются вертикальные складки на переносице, надменной дугой выгибаются губы.
– Ежи, не делай из меня идиота!
– Плетельщиц в зале было две, тебе уже сообщили?
Тишина.
– Из них настоящая, по имени Энни, – одна. Ее и взорвали вместе с охранником. Кто на самом деле вторая – я не знаю, но ее парня зовут Макс. Здоровый морж, если не из моряков, то из уличных. Они устроили мне спектакль с переодеваниями почище «Коральдиньо». В результате я, как дурак, отправился в Сети. Сейчас сижу в Слободе – с продырявленным боком, но живой.
– Ты везунчик, – резюмировал Мейер. – Опиши этого Макса. Рост, лицо, уши, волосы.
– Мейер, в театре во время спектакля темно и все сидят. Я узнал бы его, если бы встретил нос к носу. А так…
– Мне нужно допросить тебя.
– Опять за свое! Давай так: допрос утром. А сейчас – я же рассказал достаточно новостей. Подумай, что за парочка могла загнать меня в Плетельню. Девчонка, если она не слепая, безумно талантлива – я ни на секунду не усомнился, что это посланница Хильды. Может, среди мошенниц…
– Баклавский, оставь мне мою работу, ладно?
– Конечно, сыщик!
– Утром я тебя все равно допрошу, не бегай от меня.
Баклавский фыркнул:
– Куда я денусь?
– Верить газетам, так ты уже должен быть на полпути к джунглям.
– До завтра, сыщик. Найди этого морячка.
Мейер, не прощаясь, повесил трубку.
Баклавский выпил еще рома и кофе, мысленно выстраивая следующую беседу. Самую трудную и важную. Пролистал телефонную книгу.
– «Золотой Плавник»!