Прощание с колхозом

В нынешнее время, когда в России много президентов, парламентов, премьеров да вице-премьеров, но мало порядка, людям хочется определенности, чтобы твердо знать: что будет завтра и что послезавтра, какие налоги платить, кого слушать, а чьи слова мимо ушей пропускать. Говорят-то много… А для жизни нужен порядок. Нужна власть, в семье ли, на хуторе да в селе, в городе, в государстве. Шолоховский герой Григорий Мелехов говорил: «Свободы нам много не надо, иначе на улице друг друга резать

начнем». Нужна власть, нужен твердый хозяин. И в тоске по какой-то определенности, по порядку вырывается порой у людей: «Сталина бы вернуть… Он бы – враз…»

Сталина… А может, Жириновского, который вроде бы строг на словах и, может, навел бы порядок?

Порядки бывают всякие. Об одном из таких попробую я рассказать, приглашая в годы прошлые.

Думаю, что многие из людей немолодых слышали о «колосковом» указе и его воплощении в жизнь. Кое-что в печати появлялось. Больше рассказывали старики. Архивы тех лет начинают раскрываться лишь теперь. Но много ли охочих копаться в тех горьких страницах! Да и архивы наши областные, волгоградские, не больно пока приспособлены для работы.

Начиная работу, прежде всего нашел я текст Постановления ЦИК и СНК Союза ССР от 7 августа 1932 года, подписанный М. Калининым, В. Молотовым и А. Енукидзе.

Во вступительной части постановления сказано: «За последнее время участились жалобы рабочих и колхозников на хищение (воровство) грузов на железных дорогах и водном транспорте и хищение (воровство) кооперативного и колхозного имущества со стороны хулиганствующих и вообще противообщественных элементов…

ЦИК и СНК Союза считают, что общественная собственность (государственная, колхозная, кооперативная) является основой советского строя, она священна и неприкосновенна, и люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа…»

И потом:

«2. Применять в качестве меры судебной репрессии за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества высшую меру социальной защиты – расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией имущества.

3. Не применять амнистии к преступникам, осужденным по делам о хищении колхозного и кооперативного имущества».

Как всегда, в ту давнюю (да и в теперешнюю) пору на всякий «чих» сверху во всех газетах начали поддерживать и одобрять новое постановление.

В сельской газете Нижне-Волжского края «Советская деревня» тотчас появилось поддерживающее:

«Колхозники-буденновцы требуют от пролетарского суда применения к ворам общественной собственности – расстрела!» И десятки подписей.

В том же номере – разъяснение председателя Верховного суда Винокурова: «Закон 7 августа… имеет колоссальное значение в деле социалистического строительства… По закону 7 августа пострадают лишь воры, тунеядцы…»

Говоря о неготовности местных архивов к работе в них, имел я в виду еще и то,

что человеку стороннему очень трудно понять и сориентироваться: где искать? Семь ли, шесть этажей огромного здания битком бумагами набиты. Да и только ли здесь…

Бывший партийный архив. Архивы бывшего КГБ, МВД, прокуратуры. А начинаешь шарить – словно впотьмах: пухлый справочник, перечисление описей, фондов, но что в них?

Сначала я стал выписывать дела из фондов колхозных, потом искал в бумагах районных сельхозуправлений, в районных и областных прокуратурах. Приносили мне за папкою папку, перебирал и читал я выцветшие ветхие листы бумаги, но нужных мне судеб людских, по которым ударил «колосковый указ», не находил. Одни лишь упоминания и отголоски.

Щедрее оказались фонды районных судов, хотя в архиве, где я работал, от них остались больше воспоминания. По описям они значатся: годы 1933, 1934-й. А дел – немного. Страница за страницей повторяется: «Выбыло»… «Выбыло»… «Выбыло»… Но кое-что все же осталось. Об этом и рассказ, документальный, с короткими комментариями и кое-какими добавками людских воспоминаний, которые записывал я прежде и ныне.

Из уголовных дел лиц, осужденных по указу от 7 августа 1932 года.

Страхова Евдокия Леонтьевна, 26 лет, семейная, двое детей.

Зябнева Прасковья Сергеевна, неграмотная, колхозница, трое детей.

«В Березовский РУМ. Муравлевский с/совет при сем прилагает 2 акта на пойманную кулачку Страхову и колхозницу Зябневу с резанными колосьями одновременно прилагает нарезанные колосья и личность кулачки Страховой».

С Зябневой разговор был короткий: «Рвала колосья. Говорила захотела зерна. Нарвала 2 кг». Приговор 2 года лишения свободы.

Со Страховой несколько длиннее.

«Докладная. Довожу до сведения мы сегодня отобрали у кулачки Страховой Евдокии колос житы… Член сельсовета. 6. VII. ЗЗ».

Акт: «Страхова Евдокия нарезала колоса 1–2 кг».

Постановление: «…нарезала оржаных колхозных колосков, принадлежащих колхозу “Путь к социализму”…»

Показания свидетеля: «Кулачка Страхова несла колос в запоне».

Постановление: «6 июня 1933 года кулачка Страхова занялась полным вредительством социалистической колхозной собственности. Нарезала 1 кг колосков ржаных…»

Показания Страховой: «…в предъявленном мне обвинении виновной себя признаю. Живу на точке № 2… Шла из Малодельской станицы и рвала над дорогой колос. Сорвала 20–30 колосков, которые отобрал объездчик».

Приговор: 10 лет лишения свободы.

Храпов Иван Иванович, хутор Секачи, 18 лет, в семье 3 души, из колхоза исключен.

Из акта:

«…при обыске обнаружено спрятанной пшеницы в сундуке килограмм 4–5 и в печке в чугуне ржаная кутья, пшеница в чугуне в борще…

В пятницу по подтверждению С…ва пшеницу все дни варили кутьей и жарили на сковороде…»