«Прощание славянки»
Шрифт:
Дальше мы ели молча. И не пили больше. Коля завинтил пробку, сказав:
— Больше нельзя. Правоверные мусульмане считают, что пьяный человек теряет связь с Богом. Бог — это энергоинформационное поле, и мне нельзя с ним терять связь. Особенно сейчас.
Допив клюквенный кисель, Коля вытер губы.
— Спасибо за компанию, Слава. Идите в свою камеру, а я подумаю, как вам помочь.
— В чем помочь? — не понял я.
Коля мне объяснил:
— Как вам взять с вашего стола мои бумаги.
Старинные
Я рассердился.
— Слушайте, Коля, я не уйду отсюда, пока вы мне не объясните.
Коля удивленно посмотрел на меня.
— Что я вам должен объяснять?
— Все!
Коля задумался.
— Да вы всего и не поймете, Слава. Кое-что я попробовал рассказать чекистам, — они подумали, что я чокнутый. Они меня тут так и прозвали — «ёкнутый Коля». Слышали?
— Про чекистов мне не надо, — настаивал я. — Вы мне объясните, что вы поняли и чему вы так обрадовались, когда я рассказал вам свою «чепуху», как вы выразились. Я в ней сам до сих пор ничего не понимаю!
Коля посмотрел на меня с сожалением.
— Неужели вы не поняли, Слава, что гарнитур барона Геккерна им нужен только для того, чтобы незаметно вывезти из страны мое «изделие»?! Это же элементарно!
Признаюсь, мне стало обидно.
— Вы ошибаетесь, Коля. В этом гарнитуре старинные бумаги! Очень ценные бумаги! За них идет кровавая борьба. Уже погибли четверо. И, может быть, будут еще трупы…
— Будут! — подтвердил Коля.— Будут, пока я здесь!
С сожалением я посмотрел на больного.
— При чем тут вы?
Коля ответил просто:
— Слава, эти «Философические таблицы» нужны только мне! Они же просто-напросто инструкция к моему изделию! — Коля погрозил пальцем в темный угол. — Инструкция к моему изделию! А они от меня ее скрывают!
Я подумал, что у него начался бред. Я попытался его успокоить. Но он все ходил из угла в угол, вскрикивая хрипло:
— Ведь все было у него! И бумаги, и я! Почему он мне их не показал?!
Коля так разволновался, что ему стало плохо. Начался приступ язвы. Я хотел позвать охранника, но Коля запретил мне это сделать. Он лег на свою солдатскую койку, вытянулся во весь рост. Положил руку на живот и уставился в потолок.
— Сейчас пройдет… Это потому, что я много съел… Мне одному никогда столько не давали…
Я сидел рядом и ждал, когда ему станет легче… Свет настольной лампы вырывал из темноты худое, бледное небритое лицо со сбившейся на глаза седой челкой. Я думал, как ужасно умереть в тайном застенке, почти в самом центре города… и никто не узнает об этом… никогда…
Коля чуть повернул ко мне лицо и спросил слабым голосом:
— Зачем он отдал мои бумаги, Слава?
Я ничего не понимал, но подыграл больному:
— Генерал
Коля вскинулся на койке.
— Он и не мог этого понять! Он идиот! Слава, он не верит в мое изделие! Он говорит — это фантастика! Он называет меня ёкнутым!… Он меня завтра отправит в психушку!
— Успокойтесь, Коля,— я уложил больного на койку.
Коля закрыл глаза и снова стал похож на умирающего.
— Он даже не сказал мне о бумагах… Понимаете?
Я не стал его волновать.
— Я все понимаю, Коля. Полежите спокойно.
Но он покачал головой.
— Вы еще ничего не поняли… Это же элементарно, Слава…
— Что?
— Если бы генерал даже показал мне старинные бумаги, я бы в них не сразу разобрался. Я не историк. Единственный человек, кто в них разобрался сразу, — это вы… Вы профи, Слава…
Он печально смотрел на меня своими детскими глазами. Я сказал ему:
— Спасибо, Коля.
Он мотнул головой.
— Да не в этом дело. С оценщиком вы говорили о бумагах в феврале. Тогда они вас не тронули. Тогда все было у них. И гарнитур был у них в руках… И я… В феврале я согласился работать с ними…
— С кем «с ними»?
Коля закрыл глаза и взял меня за руку.
— А в мае все оказалось в руках генерала! Понимаете? И единственный человек, кто мог разобраться в бумагах, были вы… И генерал знал об этом от оценщика… Понимаете?
Теперь я действительно все понял.
— Они в меня стреляли, чтобы я не встретился с генералом?
Коля поправил меня:
— Чтобы он вас никогда не нашел. Так точнее.
— Так кто же эти «они»?
Коля откинулся на подушку и облизал сухие губы.
— А черт их знает, Слава…
Он закрыл глаза, давая мне понять, что разговор окончен. Но я пододвинул стул к изголовью койки.
Я тоже не верил в его фантастическое «изделие». Но Коля сейчас объяснил мне то, что никто объяснить не мог, — самый первый выстрел. Его причину. Повторяю, я еще не верил ему, но решил все выяснить до конца.
— Подождите, Коля. Вы сказали, что согласились с ними работать… Значит, вы видели их?…
Не открывая глаз, Коля улыбнулся страдальчески.
— Это кошмарная история, Слава. Я не хочу о ней вспоминать.
Я наклонился к его лицу.
— Коля, я вам все рассказал. Вы обо мне все знаете. Я ни в чем не виноват. Меня уже ищет Константин. Он меня не оставит здесь!… Коля, если вы хотите, чтобы я вам помог, вы должны мне все рассказать. Слышите, Коля?
Коля открыл глаза.
— Я не хочу в психушку, Слава.
— Говорите, Коля!
Коля привстал.
— Хорошо… Я расскажу… Только вы верьте. Все, что я расскажу, — абсолютная правда… Вы верите мне, Слава?