Прощай, детка, прощай
Шрифт:
— Ты утверждаешь, что это редкое совпадение.
— Утверждаю, что столь же редкое, как образование второго штата Вермонт. Особенно в том, что касается записки в нижнем белье Кимми, в которой говорится об обмене ребенка на двести штук.
Энджи кивнула, взяла чайную ложку и стала ею двигать туда-сюда по столу кофейную чашку.
— Хорошо. Итак, возвращаемся к Сыру. И к вопросам о том, зачем ему такие хлопоты.
— Что, согласен, на него нисколько не похоже. И вполне бессмысленно.
Она
— Так где же она, Патрик?
Я запустил пальцы под обшлаг ее купального халата и прикоснулся к руке.
— Она в карьере, Энджи.
— Почему?
— Не знаю.
— Кто-то похищает девочку, требует за нее выкуп и потом ее убивает. Вот так просто?
— Да.
— Почему?
— Потому что она видела лица похитителей. Потому что, кто бы там ни был в карьере вчера вечером, они почуяли участие полиции, поняли, что мы пробуем сыграть на их разногласиях. Не знаю. Потому что детей вообще иногда убивают.
Она поднялась из-за стола.
— Давай-ка проведаем Сыра.
— А спать?
— После смерти отоспимся.
22
Мокрый снег, недолго шедший вчера под вечер, сегодня с утра пошел снова, и к тому времени, когда мы доехали до тюрьмы Конкорд, уже казалось, что по капоту стучат пятицентовые монеты. На этот раз со мной не было стражей порядка, поэтому Сыра привели в комнату для свиданий, и мы могли разговаривать с ним из полуотгороженной кабинки через толстое стекло. Я снял телефонную трубку, Сыр потянулся за своей.
— Привет, Энджи, — сказал он. — Хорошо выглядишь.
— Привет.
— Может, выйду отсюда когда-нибудь, сходили бы вместе, выпили солодового с шоколадом или еще чего-нибудь такого.
— Солодового с шоколадом?
— Ну да. — Он размял плечи. — Чего-нибудь такого.
Она прищурилась.
— Конечно, Сыр. Конечно. Позвони, когда выйдешь.
— Черт возьми! — Сыр хлопнул огромной ладонью по разделявшему нас стеклу. — Первой узнаешь.
— Сыр, — сказал я.
Он поднял брови.
— Крис Маллен мертв.
— Я слышал. Ужасно досадно.
— Ты, похоже, стойко переносишь эту потерю, — заметила Энджи.
Сыр откинулся на спинку стула и некоторое время смотрел на нас, лениво почесывая грудь.
— Бизнес такой, понимаете? Ублюдки рано уходят из жизни.
— Фараон Гутиеррес — тоже.
— Да, — кивнул Сыр. — Жаль Фараона. Умел одеться ублюдок. Понимаете, о чем я?
— Ходят слухи, Фараон работал не только на тебя, — сказал я.
Сыр приподнял бровь и, мне показалось, на мгновение растерялся.
— Как-как ты сказал, брат мой?
— Говорят, на федералов работал.
— Херня. — Сыр широко улыбнулся и покачал
Выразился он неудачно, и сам понимал это. До сих пор все, что касалось тех, от кого Сыр во всем зависел, вылетало у него изо рта гладко, быстро и выходило забавно, даже угрозы. Судя по бедности речи, ему до сих пор и в голову не приходило, что Фараон может быть копом.
Я улыбнулся.
— Полицейский, Сыр. В твоей организации. Подумай, как это скажется на твоей репутации.
Сыр, по-видимому, постепенно приходил в себя. Он посмотрел на нас с любопытством.
— Твой парень Бруссард заходил меня проведать около часа назад и по доброте душевной рассказал, что Маллена и Гутиерреса больше нет в живых. Думает, я сам своих ребят завалил? Говорит, заставит меня расплатиться. Это будто бы из-за меня его от работы отстранили и напарник его, старый дурень, расхворался. Очень разозлился он на Сыра, если хотите знать правду.
— Горько слышать это, Сыр. — Я придвинулся к стеклу. — Есть и еще кое-кто, кто не на шутку разозлился.
— Да? И кто же это?
— Брат Роговски.
Пальцы, которыми Сыр почесывал себе грудь, вдруг замерли, а передние ножки стула, висевшие в воздухе, стали на пол.
— Что же прогневило брата Роговски?
— Кто-то из ваших мызнул ему несколько раз трубой по затылку.
Сыр покачал головой:
— Не из моих, милок. Не из моих.
Я посмотрел на Энджи.
— К несчастью, — сказала она.
— Да, — вздохнул я. — Плохо дело.
— Что? — сказал Сыр. — Вы же знаете: да чтобы я поднял руку на брата Роговски…
— Помнишь того парня? — спросила Энджи.
— Которого? — сказал я.
— Ну, ты его знаешь, несколько лет назад… важная шишка в ирландской шайке. — Она щелкнула пальцами.
— Джек Рауз, — подсказал я.
— Точно. Он был вроде ирландского крестного отца, так? Или что-то в этом роде.
— Постойте, — сказал Сыр. — Никто же не знает, что стало с Джеком Раузом. Кроме того, что он разозлил Патрисос или кого-то там еще.
Он посмотрел на нас через стекло, и мы оба медленно покачали головами.
— Постойте, вы что же, хотите сказать, что Джека Рауза зарезал…
— Ш-ш-ш. — Я поднял к губам указательный палец.
Сыр положил телефонную трубку на стол и целую минуту разглядывал потолок. Потом он снова посмотрел на нас, но к этому времени стал, кажется, сантиметров на тридцать меньше ростом и вспотел так, что волосы прилипли ко лбу, отчего Сыр стал выглядеть лет на десять моложе. Он снова взял трубку.