Прощай, Хемингуэй!
Шрифт:
— Что вы сообщали обо мне?
— Ничего такого, о чем не было известно и без меня. — Он наконец вынул сигарету изо рта и допил остатки джина. — Куда можно стряхнуть пепел?
Хозяин дома подошел к полкам у окна, думая про себя, как будет нелепо, когда этот тип сунет свою вонючую сигарету в великолепную пепельницу венецианского стекла, подарок старой приятельницы Марлен Дитрих. И тогда он метнул ее в полицейского, но тот, несмотря на свой возраст и толщину, сделал быстрое движение и поймал пепельницу в воздухе.
— Спасибо, — сказал он и ухмыльнулся,
— Вы не ответили, что вы сообщали обо мне.
— Да будет вам, Хемингуэй… Вы наверняка знаете, что босс Гувер вас не переваривает, верно? — Казалось, толстяк утомился. Он поднял глаза и посмотрел на часы, показывавшие без десяти два. — Я сообщал то, что всем хорошо известно: кто бывает в вашем доме, чем вы занимаетесь с гостями, сколько среди ваших друзей коммунистов и тех, кто мог бы ими стать. Вот и все. А что касается вашего алкоголизма и всяких некрасивых вещей, относящихся к личной жизни, так все это уже было в вашем досье, когда я приехал на Кубу. К тому же я сам слишком много пью для того, чтобы дурно высказываться о своих коллегах. — И он состроил улыбку.
Первым признаком того, что у него поднялось давление, было покалывание в висках, и сразу же наступала тяжесть в задней части головы, где-то в районе затылка. Вслед за этим начинали гореть уши. Но никогда еще он не чувствовал этого столь явно. О каких таких некрасивых вещах из его личной жизни они могли поведать? Что знали о нем эти гориллы, безнаказанно разгуливающие по земле?
— О чем вы говорите?
— Почему бы вам не вернуть мой значок и пистолет, чтобы я ушел тихо-мирно? По-моему, так будет лучше и для меня и для вас…
После короткого раздумья он решился:
— Пистолета я не видел. Ваш значок валялся рядом с бассейном, в беседке.
— Точно, — улыбнулся фэбээровец. — Я так и знал. В какой-то момент я ненадолго присел, чтобы выкурить сигарету. У меня разболелась коленка… А пистолета, будь он трижды проклят, там не было?
— Я верну вам жетон, если вы скажете, что написано в моем досье.
— Ради бога, Хемингуэй, не мучайте меня и верните жетон. — Его голос обрел жесткость, а взгляд источал злобу и отчаяние.
— Жетон за информацию! — крикнул он, и Черный Пес вновь принялся лаять.
— Уймите чертову собаку. Сейчас сюда сторож заявится.
— Информацию!
— Да пошли вы… — Фэбээровец поднял револьвер и нацелил ему в грудь. — Уймите пса по-хорошему, не то я заставлю его замолчать по-плохому!
— Если убьете собаку, живым отсюда не выйдете. Так что выкладывайте!
Пот лил с агента градом, струился по лицу. Не переставая целиться, он сдвинул шляпу на затылок и провел левой рукой по лбу.
— Не будьте глупцом, Хемингуэй, я не могу вам этого сказать.
— Я знаю, что, как только вы получите жетон и пистолет, вы убьете меня. Вы должны меня убить.
— Никто никого не убьет, если вы вернете мне мои вещи.
— Так вот, если вы не скажете, я не отдам вам жетон. И позову сторожа.
Черный Пес все лаял, когда он сделал шаг к окну. В это мгновение он ощутил, что его голова
— Ах ты ублюдок! Я тебя прикончу, пидор гребаный!
Неужели это конец, подумал он. Первый выстрел прокатился по дому, полицейский качнулся влево и схватился рукой за живот. Затем, словно пьяный, попытался выпрямиться и снова взять противника на мушку. Когда ему это удалось, грянул второй выстрел, оказавшийся не таким громким, как первый, после чего полицейского словно кто-то подтолкнул вперед, а потом он завалился на бок и застыл с открытыми глазами, держась одной рукой за живот и сжимая в другой револьвер.
Возникший на пороге Каликсто опустил вниз дуло автомата. Рядом с ним Рауль продолжал целиться из черного блестящего пистолета с еще дымящимся дулом, который заметно дрожал в его руке. Потом Рауль тоже опустил свое оружие, а Каликсто подошел к лежащему на полу. Одной ногой он наступил ему на руку, продолжавшую сжимать револьвер, а другой отшвырнул оружие в сторону.
— С тобой все в порядке, Папа? — Рауль приблизился к нему.
— Вроде бы в порядке.
— Точно?
— Я же тебе сказал. Откуда этот пистолет?
— Наверное, этого типа. Мы с Каликсто наткнулись на него.
— Этот подонок собирался убить тебя, Эрнесто, — сказал Каликсто.
— Ты думаешь?
— Мне так кажется. — И Каликсто прислонил автомат к стене.
— Почему ты не захотел заехать в управление?
— Мне там нечего делать.
— С тех пор так и не был там?
— Да, — подтвердил Конде и наклонился над плиткой. Кофе начал закипать. — Я уже не полицейский и думаю, что это навсегда.
Сидевший за столом лейтенант Мануэль Паласиос обмахивался газетой. Как он ни уговаривал, Конде наотрез отказался встретиться с начальником следственного отдела и согласился лишь на то, чтобы Маноло отвез его домой.
Выверенными движениями Конде взял большую керамическую чашку, насыпал точное количество сахара, после чего влил туда кофе. Затем с серьезностью знатока помешал его и вновь вылил все в кофейник. После этого налил кофе своему приятелю в маленькую чашку, а себе в керамическую. Он вдохнул горячий аромат напитка и ощутил знакомый вкус на языке. Потом налил немного дымящейся жидкости в миску и позвал собаку, мирно дремавшую под столом.
— Иди, Помоечник, кофе подан.
Собака потянулась и направилась к миске, но, сунув в нее язык, отпрянула.